Однако экзамен следовало сдавать с тем оружием и перчатками, которые ей достались. И притом правой рукой, хотя Агнес в целом предпочитала левую. Запрещалась и магическая помощь. Поэтому единственная икона в распоряжении Агнес, образок Яшенаэля, была заткнута под шляпную ленту и сейчас лежала в углу комнаты вместе с плащом и, соответственно, со шляпой. Хотя все, что Яшенаэль умел, – это разогнать тьму. Да и то лишь в новолуние или когда луна находилась в первой четверти либо в последней. Что взять с маленького херувима, обладателя очень ограниченной власти!
– Нападай! – воскликнула наставница по фехтованию, и ее клинок со звоном и скрежетом чиркнул по мостовой внутреннего дворика. Агнес знала: это лишь попытка выманить ее на необдуманную атаку. Зря, что ли, два года назад, в их последнее посещение Лютейса, мама водила ее посмотреть один из показательных боев наставницы Францони. И, судя по всему, первая шпага мушкетеров королевы ничуть не утратила тогдашней убийственной скорости.
– Перчатка слишком велика, – захныкала Агнес, старательно подпуская в голос жалобных ноток.
Кончик ее рапиры смотрел в землю, дескать, и оружие слишком тяжелое, не поднять. Тем не менее, договаривая последнее слово, девушка взвилась пружиной, делая выпад, нацеленный прямо в сердце Францони. На долю секунды даже показалось, что атака удалась… но рапира тотчас была отбита с яростной силой, и вот уже Агнес пятилась, отчаянно отбиваясь, отклоняясь туда и сюда… Очень скоро ее рапира зазвенела, прыгая по камням, а сама фехтовальщица схватилась за ушибленную руку.
Если бы она позволила так же быстро обезоружить себя в настоящем бою, сейчас уже испускала бы дух, заливая кровью мостовую.
– Восемнадцать секунд, – сказал великан, смахивавший на рыжего медведя. Он обладал медно-смуглой кожей, а в черных волосах и бороде бродили красноватые отблески, точно переливы жара в остывающих углях. На нем красовался такой же черный, с серебряной отделкой налатник, что и на Францони, – форма мушкетеров королевы. Только размеры его налатника позволяли уверенно предположить, что из него вполне получилась бы палатка для Агнес.
– Ты слишком быстро считал, – сказала Францони. – Впрочем, твои достижения весьма похвальны, Сестуро. Я даже не заметила, как ты губами шевелил.
– Я в уме считал, – невозмутимо отозвался мужчина. – И вообще, я много упражнялся… Если угодно, запишем двадцать секунд.
Агнес затаила дыхание. Первый экзамен состоял в том, чтобы продержаться не менее трети минуты в поединке против Францони, мастера фехтования.
Францони посмотрела на Агнес. Та пыталась согнать с лица выражение, делавшее ее – как она сама считала – похожей на щенка, надеющегося на подачку со стола мастера шпаги.
– Насчет «великоватой перчатки» – это было неплохо, – заметила преподавательница.
– И мне понравилось, – прогудел Сестуро.
– Она слишком молода…
– Мне