– Ты любишь историю? – вдруг спросил Родион, вспомнив, что когда они еще шли по бульвару, Катя рассказывала ему, что учится на историка в педагическом институте.
– Ну, ты и тормозишь! – рассмеялась Катя. – Мы уже пол‑Москвы прошли.
– Да я что-то задумался, – улыбнулся Родион. – У меня такое бывает. Извини.
– Как тебе сказать? Даже не знаю, – попробовала честно ответить Катя. – Но я точно не готова всю жизнь посвятить поискам того, кто сплел ту корзину, в которую упала голова бедной Марии Антуанетты, если ты об этом.
– А почему тогда история? Хочешь быть учителем?
– Это тоже вряд ли, – Катя помолчала и шутливо добавила: – Лет через двадцать моему мужу одной моей красоты будет мало и я, чтобы он не заскучал и не убежал к другой, буду развлекать его всякими увлекательными историями, как Шехерезада.
– Ты уже знаешь, что будет интересно слушать на ночь твоему мужу?
– Конечно, знаю! Я же сама его буду выбирать, – Кате очень хотелось сказать, что именно этим она сейчас и занимается, но побоялась, что Родион может не оценить ее юмора.
– То есть ты знаешь, кого ищешь? – спросил он.
– Знаю, конечно – москвича с квартирой, – рассмеялась Катя. – И еще я знаю сто честных способов его обольстить. Дело за малым: где его найти?!
– Ну, вообще-то, я и есть москвич с квартирой.
– Ну, значит, я тебя и искала. Можно приступать к обольщению, – Катя сказала это вроде бы в шутку, но в то же время попыталась из‑под бейсболки незаметно заглянуть в глаза Родиона в надежде найти там
какие‑нибудь подсказки.
– Справишься? – спросил Родион и осторожно поддержал ее за локоть, переходя на другую, тенистую сторону улицы.
«Я‑то справлюсь, – подумала Катя, – а как быть с Томасом? Для тебя, мне кажется, это тоже самая важная проблема». Мысли у нее смешивались и наслаивались. Она всегда и во всем предпочитала полную определенность. И не любила любую фальшь, жеманство и притворство. «Почему у людей есть возможность скрывать за словами свои мысли и желания. Скольких бы проблем удалось избежать, если бы люди общались не словами, а чем‑то, что нельзя подделать. Ведь тогда ни слукавить, ни тем более обмануть было бы невозможно. Все было бы проще и честнее… Проще ли? Зачем я тогда осталась у Томаса – ведь не хотела. Решила довериться судьбе. Всего одна ночь, а теперь все так сложно. Хотя если бы не было той ночи, то не было бы сейчас Родиона. Но что произошло, то произошло и вернуть назад ничего уже нельзя. Если опять положиться на судьбу, то через час нельзя будет вернуть вот эти самые минуты. Может дождаться Томаса и сказать: «Томас, наша встреча была ошибкой – мне нравится твой друг?» А друг‑то вообще в курсе моих планов? Почему я решила, что Родион влюблен?»
– Ау! Так что там с обольщением? – прервал ее размышления Родион. – Не только