Кажется, все существенное Вам сообщил. Остается – о наших отношениях с правящей партией. После поездки за границу Литвинова[254], когда запахло переломом в политике Антанты, она стала заигрывать с нами (по-своему, по-медвежьи). В ответ мы потребовали разрешения нам выпускать хотя бы ежемесячный журнал и бюллетень ЦК.
Большевики, согласившись «принципиально», тянули полтора месяца с практическим решением вопроса, и когда мы, разоблачив этот «саботаж», потребовали немедленного ответа: да или нет? – они ответили: «преждевременно». Потом дали нам понять, что другой ответ сможет быть дан после съезда Советов, куда нас пригласили[255]. Наше поведение на съезде (прочтение декларации с обличением террористической политики и абсолютистского режима) их «разочаровало», и дело осталось в прежнем виде. Теперь хотим возобновить «ходатайство». За границу упорно не пускают никого из нас. Сейчас здесь – в составе делегации латышского Красного Креста – находится Мендерс[256]. Как и все члены делегации, он в качестве представителя союзной державы находится под охраной и не может общаться с местными учителями. Все хлопоты и его, и наши, чтобы ему позволили повидаться со мной, до сих пор не увенчались успехом.
Посылаю Вам свое письмо, которое я недавно поместил в органе группы отколовшихся от Чернова влево эсеров «Народ» [257] по поводу инсинуации чрезвычайки против Александра Павловича [Аксельрода] [258]. Чрезвычайка не отвечала. Шлю привет ему и Самуилу Давыдовичу [Щупаку] [259] (все еще он в Швейцарии?).
Наши все шлют Вам привет и пожелание здоровья. Письма и материалы для нас можете посылать в Ригу на имя члена Национального совета Ф. Мендерса. Крепко обнимаю и жму руку.
Ю. Ц.
О смерти Веры Ивановны [Засулич] [260] Вы, конечно, знаете. Алекс[андр] Никол[аевич] [Штейн] [261] говорит, что она умирала в ужасном состоянии, проклиная всю свою революционную деятельность. Жилось ей в последнее время довольно тяжело.
На