«Смотри-ка, нахал какой, намекает! – удивился Платон Егорыч. – Понимает, что помню, не строит целку. Молодец».
– Как же ты меня нашел, Платон? Жаль, денька бы на три раньше – попал бы на юбилей. Ох и праздник мои закатили, с салютом, с воздушным шаром… Шестьдесят человек – ровно по человечку на год! – опять блеснул голубоватым фарфором любитель молодежи.
– Пыня дал наводку. Помнишь Пыню-то?
По лицу Попкова пробежала тень.
– Не помню, – отрезал.
«Помнишь, Гнида, по-омнишь… Такое не забывается. Кто зубы-то тебе, тридцатилетнему ухарю, долотом выбивал по одному? Не помнит он…»
– Ну хорошо, Платон. К делу? Ты ж не просто так тридцать лет спустя приехал водочки попить?
Касторский помолчал, собираясь с духом.
– Баба одна есть… Как тебе сказать… Не баба – волчица в натуре. У нее и погоняло такое. Хочет меня упечь.
– Куда это?
– Туда, Филя, туда!
– И что, есть основания?
– При желании, будем говорить, найдутся… – уклончиво ответил властелин дерьмового царства.
– То есть выше крыши, – утвердительно кивнул Попков. – Ты сейчас где жопу-то греешь?
– В инфекционной…
– А, ну тогда понятно. Это не в той, где холера?
– Откуда?.. – вытаращился Касторский.
– От верблюда. Два дня все каналы трещали. Знаешь, как они любят страху-то нагнать: «Наши источники сообщают… два случая летального исхода, принимаются меры… главврач отказался прокомментировать…» Я фамилию-то не расслышал, а это ты, стало быть, у нас враг гласности! Мило, мило.
– Вот сволочи! – Касторский вспомнил телегруппу, которую взашей погнали с территории неделю назад. – Откуда их только принесло?! Два летальных исхода, значить… Источники! Да я в суд подам!
– Так что твоя баба?
– Ну, допустим, мне никто никаких летальных исходов не пришьет, бред какой-то, – не слушал Касторский. – Но как это пускают в ихний эфир? И что еще за источники? Ты объясни мне, Филипп!
– А у бабы другие аргументы? Чего она хочет?
– Она инспектор!
– Это я понял. Чего она хочет, ты можешь мне сказать?
– Чего она хочет – не важно. Она бабок НЕ хочет!
– О, это серьезно. То есть чисто личное?
– Вот именно.
– И чем я могу помочь?
– Филя! Ты прости меня, но мне Пыня сказал…
– Я не хочу слышать об этом пидарасе.
– …что у тебя… ну как бы… что ли, будем говорить, есть людишки… Короче, ее надо убрать, и очень срочно! Любые деньги!
Попков вскочил с кресла и вынул из кармана куртки какой-то прибор, похожий на рацию:
– Сейчас мои пацаны из тебя рыбу фиш сделают, сука!
– Филя! Не сердись, вспомни, кто тебе помогал, когда из тебя чуть рыбу фиш не сделали! Ты вспомни, к кому ты прибежал просить политического убежища? Филя!
– Хорошо, не