Главное требование устава было просто: «быть пьяным во все дни и не ложиться трезвым спать никогда». Ну и требование подчиняться иерархии собора – его 12 кардиналам, епископам, архимандритам, иереям, диаконам, протодиаконам. Все они носили клички, «которые никогда, ни при каком цензурном уставе не появятся в печати»[21]. Были и «всешутейшие матери-архиерейши и игуменьи». Все облачения всех чинов, все молитвословия и песнопения, весь порядок «службы Бахусу и Ивашке Хмельницкому» и «честного обхождения с крепкими напитками» прописывались самым подробным образом.
Паскудства, творимые Петром и его сподвижниками, вполне подобны всему, что выделывали члены «Союза воинствующих безбожников» в 1920-е годы. И с черепами на палках бегали, и матом орали в церкви, и блевали на алтарь, и… Впрочем, описаниями диких кощунств Всепьянейшего собора можно заполнять целые книги, только стоит ли? Вроде бы уже и так все ясно.
Трезвых, как страшных грешников, торжественно отлучали от всех кабаков в государстве. Мудрствующих еретиков-борцов с пьянством предавали анафеме.
В общем, собор был откровенной и до крайности похабной пародией на Церковь и на ее обряды, а некоторые обряды собора таковы, что в это трудно поверить. При вступлении в собор нового члена, его спрашивали: «Пиеши ли?» – в точности как в древней церкви новичка спрашивали: «Веруеши ли?»
Когда новопринимаемый отвечал: «Пью», его хватали люди, одетые в вывернутую наизнанку одежду, с масками кошек и свиней на лицах или с зачерненными сажей физиономиями, тащили его к винной бочке.
Никита Зотов, пьяный, естественно, в дупель, восседал на этой бочке, с «крестом», сделанным из двух табачных трубок, в одежде монаха, но с прорезью на заднем месте. В другой руке он держал сырое яйцо вместо державы.
– Благослови, отче!
Тот дико матерился и «благословлял» – махал «крестом», отпихивал ногой и бил о темя «посвящаемого» сырым куриным яйцом, чтобы разбившееся яйцо стекало по лицу. Налетали прочие, так сказать, рядовые участники собора. С мяуканьем, воплями, ржанием, топотом, визгом волокли человека – упаивать до морока, до рвоты.
Характерно, что это безобразие не всегда было только для «внутреннего употребления», в своем кругу. Не успев войти хоть в какую-то силу, сразу после переворота Медведихи, Петр начал изо всех сил демонстрировать нравы Всепьянейшего собора и даже заставлял окружающих принимать в нем участие.
Уже в 1690–1691 годах на святках члены собора ездили Христа славить по всей Москве. Компания человек в 200 на нескольких десятках саней, в которые запряжены свиньи, собаки, козлы, быки, ездила из дома в дом, с вечера и до утра. На передних санях