– Этот звериный рёв, что ты называешь музыкой, окончательно вырвал последние крупицы твоего пропитого мозга? – Сжимаю кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони.
Спокойствие, Николь, только спокойствие. Он не стоит новой вспышки агрессии, которая вновь выжмет из тебя последние силы.
– Эх, деточка, с моими мозгами всё в полном в порядке, а вот тебе не помешало бы принять что-нибудь для улучшения памяти. – Филипп поднимается с кресла, и меня обдаёт его едким запахом пота, дешёвого пива и сигарет. – Разве ты не помнишь, как пришла с утра домой и сама предложила мне деньги? Можно сказать – это ты сделала нам подарок. Теперь наши вечера, безусловно, будут проходить веселее.
– Ты хоть слышишь себя? – отчаянно спрашиваю, массируя пальцами виски. – Ты что, ко всему прочему, ещё и обкурился сегодня? С утра я пришла домой и отмывала всю квартиру, чтобы не погрязнуть в бардаке, который вы устроили, а потом пошла спать!
– Ну-у-у, это лишь твоя версия, – лениво протягивает он, плюхаясь обратно в кресло.
Что это ещё значит?
Прекрасно знаю, что Филипп врёт, но, не находя на то причины, начинаю прокручивать в голове туманное утро, досконально выстраивая порядок своих действий. И пусть всё казалось мутным от усталости, я однозначно была в сознании и в здравом уме, что лишь укрепляет мою уверенность в том, что Филипп выдумывает небылицы.
Даже если мир перевернётся, я не положу и копейки лично в грязные руки Филиппа! Только если…
Меня словно камнем к земле придавливает от внезапного прозрения. По широкой ухмылке отчима понимаю, что он со злорадством считывает по моему лицу последовательность ужасающих мыслей, что меткими стрелами одна за другой нещадно пронзают сознание.
Я резко срываюсь с места и несусь по узкому коридору в прихожую, где по своей неосторожности с утра оставила сумку.
Не знаю, на что ещё надеюсь. Мне и так предельно ясно, что увижу, но всё же продолжаю судорожно рыться в поисках кошелька, чтобы до конца убедиться в правоте своих догадок.
Этот гнида украл мои деньги! Не оставил и копейки!
Швыряю пустой кошелёк куда-то в сторону, всё ещё наивно полагая, что он не додумался обыскать и маленькие отделения.
Но там тоже пусто. Везде! Ничего нет!
Ни заработанных чаевых за последние смены, ни денег, что дал мне Остин.
НИЧЕГО!
Беспросветное отчаяние поглощает меня целиком и полностью, безжалостно перекрывает кислород, лишает возможности здраво мыслить. Мне кажется, на долю секунды я даже теряю сознание. Ноги отказываются удерживать вес тела, и я бессильно сползаю по стенке вниз.
В сумке были все мои деньги. Все!
Я хотела их отдать владельцу дома за несколько месяцев аренды, которые мы ему задолжали. Я так надеялась поскорее уменьшить долг, чтобы не платить дополнительные проценты, которые он добавляет