– Моешься, дочка? – спросил он, не замечая меня, словно я был большой губкой, сделанной в форме голого мужчины.
– Уже выхожу, папа! – невинно ответила она, нехотя вылезла, накинула халатик и отправилась вслед за отцом.
Лежа в теплой, пахнущей хвоей воде, я слышал весь их разговор, так как дверь была прикрыта неплотно.
– Я же просил – домой не таскать! – устало возмущался отец. – В доме столько дорогих вещей!
– Извини, папочка. Мы заехали выпить…
– Ты же обещала не пить!
– Прости, папочка, мы чуть-чуть…
– Коллекционное бордо не трогали?
– За кого ты нас принимаешь?
– Знаю за кого… Шабли шестьдесят восьмого кто в прошлый раз выдул?!
– Ты же знаешь, мы по ошибке…
– По ошибке… Что хоть за парень?
– Знакомый…
– Ну, хоть знакомый в этот раз – уже легче… Просто так или серьезно?
– Вроде серьезно…
– Тогда знакомь!
Мне пришлось тоже вылезти, обернуться большим полотенцем и представиться.
– Где-то я тебя, парень, видел, – задумался Горынин.
В своих свежеотпущенных бакенбардах и массивных импортных очках он напоминал ученого енота.
– В ЦДЛ. Я поэт.
– Ну да, у нас теперь любой, кто хоть раз до блевотины в ЦДЛ нажрался, поэт. В наше время не так было…
– Папочка, в ваше время нужно было нажраться два раза, – заметила Анка.
– Я, между прочим, первый раз по-настоящему напился, когда мою «Прогрессивку» в Отчетном докладе съезду партии похвалили! – гордо сообщил Горынин.
– С горя? – спросила Анка.
– А-а-а! – махнул рукой отец. – Все бы вам насмешничать! Донасмешничаетесь когда-нибудь, плакать захочется… Печатался хоть где-нибудь, поэт? – Он пренебрежительно глянул в мою сторону.
– У него даже книга вышла! – важно сообщила Анка.
– Книга? – Николай Николаевич был искренне удивлен, потому что ни разу не водил в мою квартиру девочек. – Книга… Ишь, пулеметчик какой! Тогда давай к нам – в Союз писателей!
– У меня заявление не приняли.
– Почему?
– Сказали, одной книги маловато.
– Что значит маловато – у меня тоже одна книга. И у Грибоедова – одна! И у Гомера одна… Нет, у Гомера – две… Ишь, буквоеды, – одна книга… Не переживай – проконтролируем. Ладно, я поехал… Плещитесь! Мы тоже с женой поплескались, поплескались, а потом и зарегистрировались.
Через две недели я получил новенький, пахнущий краской писательский билет и побежал хвастаться