– Долго. Пока не посинеет. В этом фишка буфера: льёшь в него щёлочь или кислоту, а pH не меняется. Это вы сейчас буферные свойства крови изучаете.
– Раз ты разбираешься в свойствах химических буферов, значит, ты умеешь играть в преферанс, – предположил студент, непринуждённо сменив тему.
– Умею, – сказал я. – А что, есть компания?
– Сейчас образуется, – уверенно ответил он. – А есть тут где собраться?
– Чердак подъезда напротив вполне обжитой. И не пыльный. А карты у твоей компании есть?
– Есть и карты, и бутылка Плодововыгодного. Пошли!
Через полчаса Антон, пара студентов из его группы и я рассаживались на раздолбанных табуретках вокруг стола-ящика. Антон высунулся из круглого окна чердака и удовлетворённо засунулся обратно.
– Лучший вид на этот город.
Из окна виднелся Кремль с соборами.
– Если сесть в бомбардировщик, – механически ответил я.
Антон кивнул, мы пустили бутылку по кругу и сдали до туза.
На следующий год я поступил в ММСИ, оказавшись на курс младше него. Следующие шесть лет мы виделись по несколько раз в месяц в перерывах между лекциями и семинарами. Время от времени пили, время от времени играли в преферанс, обсуждая студенток и преподавателей.
В 1990 году мы независимо друг от друга оказались в Израиле: я в Беэр-Шеве делал PhD, а Антон с феноменальной скоростью становился звездой израильской журналистики. Первая его статья была написана и опубликована на второй месяц его пребывания в Израиле. Причём написана она была по-английски, а опубликована в Newsweek. Вслед за этим он написал несколько статей для “Маарива” на иврите. Специализировался он на алие и её проблемах. И когда “Маарив” решил сделать русскоязычную газету, Антон самым естественным образом занял в ней место главного колумниста. А поскольку он ещё с конца 1980-х освоил компьютеры, то именно он помогал израильским айтишникам в “Маариве” наладить русификацию издательской системы.
Антон уговаривал меня бросить провинциальную размеренную академическую карьеру и переехать в Иерусалим. В июне 1992 года, чтобы показать мне Город воочию, он пригласил меня провести в Иерусалиме выходные.
Я вошёл в маленькую прокуренную спальню по адресу Метудела, 28 и увидел IBM PC AT, активно работающий в отсутствие хозяина (компьютер пытался дозвониться кому-то по модему, шипел, ругался и снова пытался дозвониться). Его клавиатура была неаккуратно посыпана пеплом, а на стенках монитора коричневели три-четыре раны от шальных сигарет.
Буквально за месяц до этого дрожащими руками я распаковывал свой первый компьютер, новенький Мак-Классик, и до сих пор бережно сдувал с него пыль.
Я с интересом стал изучать автономно пикающий и жужжащий IBM PC AT изнутри. Он был настолько давно лишен кожуха, что кожух даже не валялся рядом. Возможно, остался на прошлой квартире. Или как-то сам собой потерялся.
– Что он у тебя делает? –