Царедворцев залпом выпил рюмку коньяка и треснул ладонью по столу:
– Вот, возьму и разведусь с Тайкой прямо сейчас! А на этой Наташке – женюсь! Классная тёлка…
– А ты спросил эту «классную тёлку» – пойдёт она за тебя? Может, у неё свой «бычок-производитель» имеется? – прищурился Борисов.
Царедворцев оторопел:
– Бор, ты что, во мне сомневаешься? Мне никто никогда не отказывал! Только поманю, любая тут же всех мужиков бросит и рванёт ко мне! – Он снова налил коньяку себе и Борисову. – Ну, а ты как вечерок скоротал?
– Бесперспективно, – отозвался Борисов.
Вчера после танцев, когда гуляли с Майей по дорожкам Дома отдыха, он успел выяснить, что она замужем, сыну Никите три года, он сейчас у дедушки с бабушкой, мужу Грише, а он работает в академическом НИИ, отпуск не дали, поэтому и отдыхает она одна.
…Все оставшиеся дни на совещании Борисов просидел, словно истукан. Никак не получалось отвлечься от мыслей о Майе, о том, увидит ли он её снова: «Я утром должен быть уверен, что с вами днём увижусь я…»
Едва занятия заканчивались, они с Царедворцевым, «коготок» которого тоже увяз, неслись через лес, как олени-самцы весной летят на зов своих самок – бесстрашно, бездумно, бестолково, судорожно глотая пряный воздух, ломая ветки, сминая стебли красно-книжных ландышей…
Майя поводов для ухаживаний Борисову не давала – держалась с ним ровно, дружелюбно и не более того. Но тому чувству, что уже колобродило в нём, никаких поводов и не надо было: только бы видеть её, восхищаться её красотой, которую он в первый вечер особо и не разглядел, радоваться возможности побыть рядом хотя бы минутку.
Ах, любовь! – а именно так он с первых минут ощутил своё влечение к Майе – явилась к нему, как долгожданное и выстраданное чувство, о котором он прежде только мечтал, читая романы и стихи великих предшественников, высказывания пророков и мудрецов.
В Афгане Борисов по замполитской обязанности как-то изъял у одного из солдат автороты карманную Библию и полгода хранил в сейфе, время от времени в неё заглядывая.
В Библии попались ему диковинные слова про любовь, которая долготерпима и милосердна, не завидует, не превозносится, не гордится, не ропщет, не ищет зла, не ищет выгоду и не бесчинствует… Любовь эта в любом проявлении – благословенна.
Тогда, погружённый в раздумья о своих отношениях с Серафимой, Борисов к словам из Библии отнёсся скептически, посчитал их надуманными и не имеющими никакого отношения к реальной жизни.
Да и как он мог представить, что бывает такое, когда тебя самого как будто и нет без любимого человека, когда ты без него начинаешь задыхаться, словно тебе на голову надели противогаз и при этом пережали гофрированную трубку!
На первом курсе училища курсанты сдавали зачёт по марш-броску с полной выкладкой и в противогазах. Сокурсник Борисова, бежавший рядом, шутки ради взял да и пережал трубку его противогаза. Через минуту Борисов стал задыхаться,