– Штурмануть – не вариант. Они его убьют.
– Мы что-то делать будем? Или мы ничего не будем делать?
Внезапно в дверь постучали. Офицеры схватили оружие и заняли позиции по периметру комнаты.
– Я открою, – прошептал один из них.
Он медленно и неслышно подошёл к двери. Открыл засов. Осторожно, кончиками пальцев толкнул дверь. Через секунду – распахнул настежь.
– Анатолий Николаевич! Вы?!
На пороге стоял Савельев. Он держался одной рукой за дверной косяк и улыбался.
– Что случилось? Почему они вас отпустили? – наперебой восклицали вокруг.
– Я п-провёл с ними в-воспитательную работу, и ребята п-поняли, что они н-неправы, – ответил тогда Савельев, хитро улыбаясь.
Что было тогда между ними, Анатолий Николаевич так и не рассказал. Он вообще не любил объяснять, как он делает те или иные вещи. Он предпочитал это показывать.
Мы все учились у него. Все.
Я тоже.
Девяностые. Москва, Кунцево
Мы «вели» продавца гранатомётов. Он был мелкой сошкой, нам же нужен был покупатель.
Идиотский газетно-журнальный образ «спецназовца», который умеет разбивать о голову кирпичи, жрать лягушек и за три секунды убивать триста врагов, не имеет никакого отношения к реальности. То есть мы, конечно, умеем использовать насилие. Нас учат стрельбе, взрывному делу и тому подобному. Нас очень хорошо этому учат. Но нас учат и другим вещам.
Я уже говорил, «Альфа» создавалась на основе «семёрки». Седьмое управление КГБ занималось оперативно-поисковой работой – наружное наблюдение, охрана и так далее. В народе – «наружка» или «топтуны». Первый состав «Альфы» был в основном из этой структуры.
В первую очередь нас учили именно этому – следить. Выслеживать, подстерегать. Незаметно следовать за объектом, замечать контакты. Перед захватом преступников мы могли неделями выяснять все их связи и явки. И уже потом – брали. Всех.
Продавец гранатомёта забил место встречи на перроне станции пригородных поездов. Место оказалось пустынным, а точнее – пустым. На огромной платформе было только двое мужчин – я и он. Фоном служила старушка, присевшая на лавочку, да мама с коляской.
Продавец был внимательным, хитрым. Он смотрел на меня с растущим подозрением. Да, я изображал городского пьянчужку, потягивая пиво из бутылки, но что-то пошло не так. То ли время было раннее для пьяниц, то ли стрелки на брюках не вписывались в образ. Продавец почуял подставу, засуетился, и явно собрался сваливать.
У меня оставалось несколько секунд. И вот тогда – сам от себя такого не ожидал – я подошёл к краю платформы, расстегнул брюки и отлил прямо на рельсы.
Бабулька возмущённо заквохтала. Я слегка повернул к ней голову и громко рыгнул.
И владелец гранатомёта повёлся. Этот хмырь не мог себе представить, что сотрудник органов может повести себя вот так. Надо было видеть его глаза, когда минут через десять он поймал своей челюстью мой локоть. Потом во время допроса он всё никак не