Великолепная Ориноко; Россказни Жана-Мари Кабидулена. Жюль Верн

уж, пожалуйста, лежите, сержант, – ответил Жак Эллок, – это распоряжение врача.

      – Дядюшка, я тебя очень прошу, слушай, что тебе говорят… ты потом сам будешь им благодарен…

      – Ладно… ладно! – проворчал сержант, словно большой пес, раздраженный тявканьем шавок.

      Жермен Патерн сменил повязку и убедился, что рана не воспалилась. Будь стрела отравленной, яд бы давно начал свое действие, и раненый был бы уже наполовину парализован.

      – Ну что ж, сержант, все идет хорошо, – сказал Жермен Патерн.

      – А через несколько дней вы вообще забудете о своей ране, – добавил Жак Эллок.

      Когда молодые люди вернулись на борт своей пироги, которая шла рядом с «Гальинетой», сержант сердито сказал:

      – Только этого и не хватало! Теперь они целый день будут торчать здесь, эти два француза…

      – Придется потерпеть, дядюшка, – ответил Жан, – не надо было позволять себя ранить.