Ленинградская зима. Василий Ардаматский

медленно шел по улице Некрасова к дому восемь, где на втором этаже – второе окно от ворот – жил Маклецов.

      Особенно удобно подъезд дома восемь просматривается из садика, который дальше по улице Некрасова. И еще – из ворот на той стороне Литейного, где удобно было укрыться от дождя, а рядом из аптеки всегда можно позвонить в управление. И еще одно удобное место – баня, там у входа весь день толпятся люди.

      Вот и дом восемь. Второе окно от ворот закрыто шторой. Дмитрий идет в садик и садится. Очень удачно стоит скамейка – с улицы ее не видно, а если чуть наклониться вправо, он видит всю улицу, видит дом восемь…

      В 1939 году, окончив десятилетку, Дмитрий Гладышев отнес документы в педагогический институт и сел за учебники. За три дня до начала экзаменов его вызвали в горком комсомола.

      Из горкома пятеро таких же, как Дмитрий, ребят отправились на Литейный, в Управление НКВД. Около часа они просидели в бюро пропусков. Ребята познакомились. Трое работали на ленинградских заводах, а двое, как и Дима, подали документы в вуз. Всем им тоже ничего толком не сказали в горкоме, но, в общем, все было и так понятно – в этот большой дом на Литейном их направили не случайно.

      – Работа, слов нет, почетная, – сказал белокурый парень с Балтийского судостроительного.

      – И материально должно быть прилично, опять же форма, – серьезно сказал маленький, очень красивый паренек.

      Гладышев слушал разговор ребят и был уверен, что с ним-то произошло недоразумение, которое сейчас выяснится. И так уже три часа потеряно, придется сидеть над книжками ночью.

      Наконец их окликнули из окошечка в стене и выдали пропуска…

      С Гладышевым разговаривали двое. Один сидел за столом, и перед ним лежали институтские документы Дмитрия. Другой сидел сбоку на диване. Отвечая на их вопросы, Дмитрий поворачивался то к одному, то к другому, это сбивало с толку. И вопросы были странные, вроде: «Кто мужья всех твоих сестер?» А сестры замуж и не собирались еще…