– Нет, но он и ей понравился.
– Откуда ты знаешь?
– Она ему рассказала, что я старшая. Из нас двоих.
– Какое абсолютно чрезвычайное преимущество.
– Я знаю. Венеция, я просто чувствую, что он… что он…
– Важный? – подсказала Венеция.
– Да. Очень важный.
– Барти, дорогая… – Его голос, донесшийся из кабинета, настиг ее в коридоре.
– Да, Уол.
– Барти, можно тебя на пару слов?
У Барти сжалось сердце: она знала, о чем будет их разговор.
– Мне… трудно об этом говорить, – признался Оливер, откидываясь на спинку большого кожаного вращающегося кресла. – Ты присаживайся, дорогая. Присаживайся. Дело в том…
Барти молча села, решив ни в коем случае не помогать ему.
– Селия говорит, что ты отвергла ее предложение работать в нашем издательстве.
– Да. Да, это так. Я сказала бы и вам, но вы уезжали.
– Да, знаю, знаю. Проблема не в твоем отказе. Селия очень опечалена.
Барти вдруг рассердилась. У Селии не было никакого права чувствовать себя опечаленной. Эмоции вообще были здесь неуместны. Вопрос касался дела, а не семейных отношений. Барти так и сказала Оливеру.
– Барти, боюсь, это не совсем верно, ты не находишь?
Барти пристально смотрела на него:
– Почему же? Это вполне верно.
– Ты же сама знаешь, что нет. Селия тебя любит. Она потратила немало сил, помогая тебе год за годом, и…
– Уол, прошу вас. Так нечестно.
– Ты считаешь, что нечестно? – со вздохом спросил он.
– Да. Вы знаете это не хуже меня. Я не просила, чтобы меня привозили сюда. Я не просила разлучать меня с семьей. Знаю, это было проявлением великого милосердия. Передо мной открылись невиданные возможности, о которых я бы и мечтать не могла. Но… – Она вдруг замолчала.
– Но что?
Нечего ее спрашивать: она не могла сказать это вслух. Не могла признаться Оливеру, как ей было больно от этого милосердия, сколько вреда причинила ей Селия, творя свое добро. И потом, Уол это знал.
Она сделала глубокий вдох:
– Уол, дело в том, что я хочу идти по жизни самостоятельно. Наверное, такое желание было бы у меня, даже если бы я была одной из Литтонов.
– Ты и есть одна из Литтонов. Очень во многом.
Барти позволила ему сказать это.
– Ладно. Если бы я родилась в семье Литтон. Так лучше звучит? Я не хочу, чтобы мне все преподносилось на тарелочке. Не хочу, чтобы вокруг меня говорили: «А-а, она получила эту работу лишь потому, что воспитывалась в их доме».
– Барти, никто этого не станет говорить. Оксфорд не выдал бы тебе диплом первого класса и не присудил бы степень бакалавра в области английской литературы лишь потому, что ты воспитывалась в доме Литтонов. Для этого нужно иметь изрядный талант. И разумеется, прилежание.
– Уж вы-то должны знать, – сказала Барти, улыбаясь ему. – У вас тоже диплом первого класса.
– Мужчине это легче.
–