Кеша кивнул, махнул рукой крёстной и направился ко входу, указанному Велизарием.
– Он способнее тебя, Василиса, – сказал Велизарий, задумчиво глядя в спину подростку. – Когда я тебя принимал, ты работала медленнее. И совсем не так уверенно, прямо скажем.
– А я тебе говорила, – с ноткой самодовольства ответила Василиса. – У мальчика талант. Он много чего сумеет, если правильно его обучить.
– Вполне возможно, Василиса, вполне возможно, – протяжно произнёс Велизарий. – Он может стать первоклассным чародеем, тут ты права. Но я уже не уверен, что он идеальный Кандидат.
– Почему? – испуганно спросила Василиса.
– Он слишком амбициозен, ты не заметила? – проговорил Велизарий, всё ещё глядя в сторону ушедшего Кеши. – Он рождён в год низкого Солнца, самого низкого за последние триста лет. Самые великие герои и злодеи рождались в годы низкого Солнца, и я пока не знаю, кем уготовано стать твоему племяннику. Не знаю, Василиса! – повторил Велизарий с нажимом, взглянув в испуганное лицо своей бывшей лучшей ученицы.
* * *
То, что он был последним поступившим на этот курс учеником, Кеша узнал в тот же день от своего соседа по комнате – рыжего коренастого парня, назвавшегося Соловьём.
Соловей был родом из Рогатого Калача и в школу Велизария попал почти случайно. По его словам, он нанялся помощником к одному купцу, проезжавшему с обозом через их городишко, и попал вместе с ним в Ладонику, где его и заметил случившийся там в то же время Велизарий. В подробности Соловей не вдавался, из чего Кеша заключил, что история была мутная и чего-то там Соловей да натворил, раз не хочет рассказывать.
Соловей ему, впрочем, понравился. Весёлый и говорливый он быстро познакомил Кешу со школой и её обитателями, которых оказалось до странности мало. Сам Велизарий, десяток его помощников и сотрудников, да четырнадцать учеников с их курса – вот и все обитатели знаменитой на весь мир школы. Соловей утверждал, что сюда берут только самых лучших и перспективных, а потому их и не может быть много. Непонятно тогда, как сюда взяли его, нищего безграмотного голодранца, но, за неимением иного, Кеша был вынужден согласиться с этим объяснением.
Сблизило его с Соловьём ещё и то, что они были в школе, кажется, единственными простолюдинами – без знатных родственников, высоких связей и предков-волшебников. Соловей, правда, пихал приятелю на тётку-волшебницу, служившую при Хранителях в Малахите, но сам Кеша не воспринимал себя приближённым к знати. Всю жизнь он провёл в глухой деревеньке, и если чем и выделялся среди прочих ребят, так это грамотностью. Которая, впрочем, в деревне ему не сильно помогала, а больше создавала репутацию заносчивого гордеца, чужака и отщепенца.
Если бы не Соловей, Кеша и здесь бы чувствовал себя одиноким чужаком. На курсе, как выяснил он в ближайшие дни, были сплошь дети знатных родителей