Судей, похоже, его показания так впечатлили, что они пару минут о чем-то шептались. Все это время Питер угрожающе на меня таращился: мол, ты у меня посмотришь!
Наконец тот судья, что был толст, прекратил переговоры и повелительным взмахом руки позвал Джона Макри, стоявшего наготове в сторонке.
– Страж! – обратился к нему судья и показал на Питера. – Заберите этого человека и поставьте к позорному столбу за появление на публике в пьяном виде. Идет важное судебное заседание. У судей нет возможности выслушивать нелепые россказни пьянчуги, которому с перепоя чудятся водяные лошади!
Погонщик Питер до того удивился, что, когда Макри строевым шагом подошел к нему и взял за руку, даже не оказал сопротивления. Когда его уводили, он с открытым ртом все время на меня оглядывался. Я дала себе волю и слабо помахала ему на прощание ладонью.
Но после этого мелкого нарушения порядка плавное течение процесса сбилось. Множество девиц и женщин под присягой дали показания, что покупали у Гейлис Дункан амулеты и приворотное зелье, чтобы навлечь на кого-то недуг, изгнать нежеланный плод или приворожить мужчину. Все как одна утверждали, что купленные средства оказались действенными, – практически рекорд для врача, цинично подумалось мне. Меня практически не упоминали, лишь несколько человек рассказали чистую правду: они неоднократно видели, как в комнате для трав миссис Дункан я смешивала снадобья и измельчала травы.
Их показания были не настолько опасны, в том числе и потому, что перед судом предстало приблизительно столько же свидетелей, которые поведали, что я пользовала их самыми обычными медикаментами, без всяких заговоров, амулетов и прочего. Следовало воздать должное смелости этих людей, отважившихся дать показания в мою пользу, не побоявшись осуждения общественности; я была им весьма благодарна.
От долгого стояния ноги чуть не отваливались. Судьи расположились с некоторым комфортом, но стулья для подсудимых не были предусмотрены. Но тут перед судом предстал очередной свидетель, я совершенно забыла о ногах.
Необыкновенно артистично распахнув двери церкви, с мастерством, с которым мог бы соперничать один Колум, отец Бейн вышел на площадь, грузно опираясь на тяжелый дубовый посох. Он неторопливо прошел в центр площади, приветствовал судей легким кивком, затем обернулся и стал смотреть так, что под его тяжелым взглядом шум толпы вскоре превратился в тихий тревожный шепот. Затем отец Бейн открыл рот, и слова его казались ударами бича.
– Народ Крэйнсмуира, тебя настигла кара Божья! Чума шла перед ним, а угль пылающий был у него под ногами. Истинно, допустил ты, чтобы сбили тебя с пути праведного! Ты посеял ветер и теперь пожинаешь бурю.
Я смотрела на него в потрясении: такое красноречие в отце Бейне совершенно невозможно было даже предположить. Вероятно, в особых ситуациях его посещало вдохновение. Торжественный голос был подобен грому:
– Да