Я довольно неплохо провела время, заполняя журнал посещений, доставшийся в наследство от Битона. Только я поставила точку, как дверь кабинета загородил посетитель.
Загородил буквально, полностью заполнив собой дверной проем. Напрягая в полумраке зрение, я все-таки смогла узнать в появившейся фигуре Алека Макмагона, который был завернут, как капуста, в куртки, платки и даже порванную попону.
Он двигался так медленно, что я вспомнила, как впервые зашла в этот кабинет с Колумом – и таким образом получила подсказку к загадке.
– Ревматизм? – сочувственно спросила я, когда Алек со сдержанным стоном рухнул на мой единственный стул.
– Да. Сырость пробрала до костей, – ответил он. – Можете что-нибудь сделать?
Он положил на стол крупные кисти с распухшими суставами и выпрямил пальцы. Те разгибались медленно, как ночной цветок, наконец показались мозолистые ладони. Я взяла в руки пораженную болезнью руку и стала бережно вращать ею туда-сюда, выпрямляя пальцы и массируя жесткую ладонь. Изборожденное морщинами лицо старика сперва исказилось, но почти тотчас расправилось, едва унялась первая боль.
– Словно дерево, – заметила я. – Лучшее, что я могу вам сейчас посоветовать, – это хороший глоток виски и полноценный массаж. Не повредит и чай из пижмы.
Алек засмеялся, платки съехали с его плеч.
– Виски, говорите? Я было сомневался в вас, барышня, но теперь вижу, что вы не самый плохой доктор.
Я полезла в дальний угол шкафа с лекарствами и достала темную бутыль без этикетки, в которой хранился мой запас из винокурни Леоха. Поставила на стол перед Алеком бутылку и стаканчик из рога.
– Выпейте, – предложила я. – А затем разденьтесь, как вам позволят приличия, и ложитесь на стол. Я разведу огонь, и станет довольно тепло.
Голубой глаз уставился на меня с явным одобрением, и Алек схватил скрюченными пальцами бутыль за горлышко.
– Вы бы тоже глотнули, барышня, – порекомендовал он, – дело вас ждет нелегкое.
Когда я помогала ему снять всю одежду выше пояса, он постанывал, и в его стонах боль мешалась с удовлетворением.
– Жена ставила мне на спину утюг, – начал он, когда я приступила к массажу. – От прострела. Но так даже лучше. У вас сильные руки, барышня, могли бы сделаться славным конюхом.
– Считаю это комплиментом, – холодно ответила я и, налив себе на ладонь специального масла, нанесла его на широкую белую спину. Там, где проходила граница закатанных рукавов рубахи, обветренная оцарапанная кожа предплечий резко переходила в молочно-белую кожу плеч и спины. – Было дело, вы наверняка считались видным парнем. Кожа на спине у вас такая же белая, как у меня.
Спина под руками заколыхалась от смеха.
– Нынче так не скажешь, верно? Да, как-то раз Элен Маккензи увидала меня полуголого,