Клаудия нежно касается лица дяди, уверяя его, что всё хорошо. Ложь.
– … и мы постоянно проходим обучение. Здесь, в родных краях, Его Величеству будет привычнее…
Глубоко вздыхая, прикрываю на секунду глаза. Нужно терпеть дальше. Ложь.
– Изменение климата может повлечь за собой ухудшение, и ни одна клиника ему не поможет. Если бы был шанс…
Ладонь сжимается в кулак.
Перед глазами проносится вспышка.
Мягкие, шелковистые и упругие локоны тёмных волос с рыжеватым отливом. Пальцы зудят от яркого ощущения.
Чёрт.
– …то мы бы вам сказали, а пока необходимо поддерживать его состояние и ждать, как организм воспримет ранее проведённые с ним манипуляции. Но…
«Прости…». Одно слово. Несколько букв. В моих пальцах холодный металл кулона. Лучи солнца попадают на него, ослепляя меня неприятным давлением в груди.
– …Его Величество в данный момент стабилен, и в ближайшее время мы сможем перевести его обратно в замок. А также там будет дежурить наша бригада.
Полтора месяца тишины. Полтора месяца прошло с того момента, как она меня бросила.
– Ваше Высочество?
Поворачиваю голову к главному врачу и киваю, говоря без слов, что всё понял. Ложь.
Я ни черта до сих пор не понял. Меня обманули. Не знаю в чём. Нет, я знаю, что Джина улетела и даже не нашла в себе сил попрощаться со мной лично. Она сбежала ночью, пока я спал. Это низко. Слишком гадко, чтобы, вообще, помнить о ней.
– Пусть мне докладывают о его состоянии. Я буду в замке. В любое время, если что-то пойдёт не так, сообщить мне, – холодно бросаю. Без каких-либо эмоций. Она все забрала.
«Мой король…».
Ложь.
Нет. Не смирился. Не забыл. Никаких чувств у меня нет. Ненавижу предательство. Я ей верил. Её я слышал. Она же и растворилась в ночи. Словно и не было её никогда. Я закрыл глаза с чувством вины перед всеми в двадцать пять. Рядом с ней я открыл их и стал тем, кем боялся себя считать, в тридцать. Пять лет резко были вычеркнуты из моей жизни.
– Не говори мне, что в половине одиннадцатого ты работаешь здесь, и у тебя нет ни минуты на меня.
Моргая, поднимаю взгляд на Германа, сидящего за столом в старом крыле.
– Что ты здесь забыл? – зло огрызаясь, поднимаюсь из кресла. Как будто меня поймали на месте преступления.
– Оттого что теперь официально зовёшься принцем, ты не прекращаешь быть моим другом. Ты же в курсе, что я знал об этом давно?
– Герман, не трепи мне нервы. Что ты хочешь? Я занят. Мне нужно лечь пораньше, завтра у меня встреча…
– Может быть, выпьем?
Бросаю на него раздражённый взгляд.
– Ладно-ладно, я пришёл узнать, как ты. Уже семь недель я вижу тебя только в газетах.
– Я в порядке. У меня есть причины быть не в порядке?
Губы Германа изгибаются в ядовитой усмешке.
– Откроешь рот – получишь в морду, – предупреждаю его.
– Значит, ты точно не в порядке. Хочешь поговорить об этом?
– Иди в задницу, Герман. Тебе работу найти? Я найду.
– Какой королевский жаргон, Фредерик, – смеётся он и идёт за мной следом.
Оставляю его слова без комментариев. Не хватает мне в жизни ещё друга, который так и норовит найти у меня сердце, душу, печень и всю другую атрибутику, чтобы развесить всем на обозрение. Да всё сожжено внутри! Всё гниёт!
Он входит за мной в спальню, и я недовольно оборачиваюсь.
– Выпьем, может? По бокальчику виски?
Только сейчас замечаю в его руке коллекционную бутылку из моего погреба.
– Ты обнаглел. Хватит таскать у меня выпивку.
– Она без дела там лежит уже семь недель. Я устал и хочу расслабиться, да и похолодало. Скоро Рождество, в Америке день Благодарения…
– Закрой рот, – рычу, хлопая дверью у него за спиной.
– Что, уже нельзя просто упоминать о стране? Тебе не кажется это чересчур странным. Насколько я помню…
– Чёрт, да наливай уже виски, только закрой рот!
– Так бы сразу и сказал.
Герман оживляется и подходит к небольшому бару, установленному в спальне. Развязываю галстук, бросая его на кровать, затем падаю в кресло.
В моей руке оказывается ароматная, притягивающая своей красотой выпивка. Делаю небольшой глоток, смакуя вкус на языке…
Звуки музыки наполняют мой слух. Мои пальцы касаются шелковистой кожи. Горячее дыхание опаляет мою кожу. Это запретное. Так тянет. Её глаза сверкают от желания узнать, что же будет дальше. Опасно. Красиво. Рывком прижимаю её тело к себе, и она охает, а затем лучезарно улыбается мне. Хочется всё бросить. Закрыть её от похотливых