– Ты, – он даже не сомневается в ответе.
– Я. Живая или мёртвая? Замужняя или свободная?
– Живая, конечно, живая. Свободная, потому что иначе меня это убьёт. Я столько вложил своих сил и чувств в нас с тобой, в то, чтобы дойти до нового барьера. Я…
– Ты оправдываешься, но не надо этого делать. Перед кем ты оправдываешься? Передо мной или перед собой?
Его глаза расширяются от моих слов. Он не понимает их или же слишком хорошо понял и увидел, что не так всё плохо, как казалось ему. Он ломал себя, изводя только из-за того, что сам для себя отсчитал какой-то временной отрезок, за который не успел сделать всего.
– Знаешь, за последние дни, когда я чувствовала, как ты отдаляешься от меня, ощущала эту пропасть между нами, много думала о том, а что на самом деле происходит, и как это зависит от нас. Некоторые вещи мы попросту не можем изменить, не в силах на них повлиять, но мы пытаемся быть их частью. Зачем? Сейчас я вижу тебя, и большего мне не нужно. Я знаю точно, что ты для меня самый дорогой и любимый человек, единственный во всём мире. И я уверена, что большинство твоих страхов вызвано тем, что ты чего-то не можешь изменить. Так не бойся этого, пусть оно случится, пусть произойдёт, а дальше уже будут варианты что-то делать и направить свои силы не на исправление прошлого, а на построение будущего.
– Подожди… подожди, – Рафаэль снимает мои руки с себя, пересаживая на пол.
– То есть защищать того, кого любишь, это выдуманные проблемы? Все мои страхи связаны с тобой, Мира. Я боюсь проиграть им. Боюсь, что не успею уберечь тебя от какого-то наказания или чего-то подобного. Разве не так я должен поступать, если люблю тебя? Я обязан выполнять обещания, которые дал тебе.
– Должен? Обязан? Ошибаешься, Рафаэль. Любовь ничего не требует. Ты боишься проиграть, но что у тебя на кону? Моя жизнь? Но я буду жива и так. Твоя жизнь? Мой отец хоть и ублюдок, но вряд ли он позволит кому-то обвалять его имя в грязи твоими преступлениями. Любовь не обязывает тебя решать всё и сразу. Куда ты бежишь? От кого ты бежишь? Любовь не такая, какой ты её видишь. Она не берёт ни у кого обещаний, это делает сам человек. Она не снаружи, мон шер, она внутри нас. И вот это… признания в своей слабости, понимание того, что да, каждый имеет право на подобное, каждый имеет право и на ошибки, и на слёзы, и на истерики, да на всё. Но после этого, если люди продолжают быть вместе, идут по жизни, держась за руки, и принимая друг друга такими, какие есть, а не выдуманными персонажами для войны, то это любовь. Мы сами усложняем её, пытаясь найти пробелы, закрасить их, но закрашиваем их пустотой, и это отдаляет нас. Ты в моих глазах не стал менее мужественным,