С суздальского экспресса на уральский перешла только девушка и три священника. Остальные пассажиры и работники так или иначе оставались под подозрением. Впрочем, сыщика тоже, пожалуй, следует исключить, это противоречило бы канону.
Теперь следует разделить подозреваемых на две части. На тех, у кого были возможности, и тех, у кого был мотив. Мотив же предстояло ещё определить. Пока вырисовывалось только три версии – попытка помешать контрабанде оружия, устранение посредника или конкурента.
С возможностями было проще. Светлов перевернул лист и, набросав схему театрального буфета, попытался расставить посетителей.
Господа морские офицеры сидели за сдвинутыми вместе столиками. Выстрелить теоретически мог любой из них, но при условии, что все его товарищи участвовали в афере. А это маловероятно, хотя и не исключено полностью. Кому как не старому революционеру знать, что сохранить тайну в большом кругу почти невозможно. И хотя офицеры превосходно обращаются с оружием и, что немаловажно, имеют его при себе, их он поставил в конец списка подозреваемых.
Барон. Этот расхаживал по буфету, как медведь, вернее как павлин. Подсаживался то к одним приятелям, то к другим. Убийство, кажется, застало его в стороне от буфетной стойки, но все же в секторе откуда мог быть произведен выстрел. А что до оружия, то оно у барона всегда при себе. Но вот мог ли барон быть убийцей? Маловероятно. И мотива нет. И честь его отнюдь не показная. Он не из тех, кто будет стрелять исподтишка.
Мерлин. Сенатор сидел в одиночестве и кушал блинчики с творогом (он всегда берёт их в буфете). Мерлин ещё не так стар, и его рука достаточно тверда. Мог ли он выстрелить незаметно для других? Вполне. Все глазели на опрокинутый самовар, пар окутал стойку. Кстати, не забыть бы спросить у Петрова калибр пули. Хоть это-то полиция успела выяснить?
Кто ещё? Где стоял или сидел почтмейстер? Нет, он не сидел, он стоял. И ещё уронил стакан с чаем от неожиданности. Значит его следует исключить тоже.
Светлов решил выкурить сигару и вышел в коридор. Там он увидел девушку со столичного экспресса. Она уже сменила голубое платье на темно-серый дорожный костюм – шерстяная юбка со складками, корсаж, замшевая курточка, берет. Всё скромно, монотонно и удобно. Можно и на диван прилечь, и в коридор выйти, и в обществе показаться. Почему она не переоделась раньше в столичном экспрессе, и почему переоделась сейчас, а не, скажем в Тобольске? Видимо решила, что настоящее путешествие началось именно с Нижнего Новгорода.
Светлов достал сигару, обрезал карманной гильотиной и открыл окно. Тут же всколыхнув занавески, прилетел из соседнего окна сквозняк. Девушка приподняла ворот курточки.
– Прошу прощения, –