Бальных танцев, отличающихся тонкостью чувствования. Там, на этой сцене, люди все, как один говорят:
«– Смотри на меня! Смотри на меня! Смотри на меня!»
И от этого, от их проедающего взгляда, заставляющего меня сдерживать дыхание, от их напряжённой борьбы за красоту ни внешности, а тела от которой у меня перехватывает дух, от их красивых нарядов, двигающихся в такт с музыкой и широких шагов, плавных, тающих, от которых все внутри меня застывает, я уже, кажется зависим. И скорость, с которой они проносятся сквозь меня заставляет думать, что весь мир под моими ногами – сцена.
И я выдыхаю воздух в вечернее небо.
***
Тучи сгущались пока я искал ночлег. И дождь внезапно пошел. Живот урчал, прося что-то закинуть в себя, но я игнорировал его, повторяя во время бега, пытаясь избежать дождя, прыжки. Прыжки, которые я видел на той сцене в телевизоре. Я пытался набрать скорость, прыгнуть и вывернуть свое тело, чтобы это было красиво. Элегантно и изысканно, но… как только я прыгал, я забывал.
Забывал, как сделать следующий шаг, потому что его я делать совсем не умел. Правильнее будет сказать, что я не знал, как это делать и ударялся об грязь лицом, в прямом смысле этого слова.
Мое зрение запомнило картинку, которая стояла перед глазами. Увиденный момент. Но разумом я не понимал, как повторить его. Я не знал, как сделать так, чтобы запомниться человеку, смотрящему на меня в зрительском кресле.
Его суровый взгляд, когда я представлял, силуэт критично настроенного по мышлению зрителя своего произведения: тела, то смотря в напряженный взгляд, я терялся.
Мне было стыдно. Некомфортно. Тело сжималось, мышцы отказывались растягиваться так, как нужно было. И я падал, выбиваясь окончательно из сил.
Моей проблемой являлось не только не знание правильности действий, а не знание танца, как своего естества.
Танец был языком тела, а из языка тела я знал только жесты, помогающие мне общаться с людьми, что встречаются на дорогах сегодняшнего мокрого города – Нью-Топии.
Дождь смывал с меня ее, грязь, оставляя ссадины. Когда он усилился и ноги окончательно разъезжались, я сел на шпагат. Мне было больно.
Из программ BBC я понял, что боль для танцоров – обыденная практика и ее нужно перетерпеть, но они эту боль получают и знают, как вылечить, потому что с ними рядом есть опытный человек, а я просто случайно приобрел эту боль.
Я был не готов к ней.
Желание выть нарастало во мне. Но этот вой никто не услышит.
Я испытывал боль в тазобедренных мышцах, ноющих с первых секунд. Было ощущение, что они рвутся, словно бумажный пакет. От попыток встать боль усиливалась. От попыток встать она становилась лишь ярче, усиливая свой эффект. Онемение чувствовалось при шагах, сделанных мною с хромотой после того, как я смог встать, но они давались с трудом. И я пришел к магазину спортивных товаров, расположенном не так далеко от района, где меня кормили ежедневно не вкусной едой.
Там