Гектора, судя по всему, никак не задевало, что в состязаниях его превосходит какой-то юный незнакомец, а вот брат его Деифоб, пока день клонился к закату, супился и досадовал все сильнее. Восхищенные крики, гремевшие над толпой зрителей всякий раз, когда Парис одолевал Деифоба, уязвляли царевича сильнее всего. Тем более некстати оказалось, когда бросили жребий, кому с кем соревноваться в рукопашном поединке, последнем событии дня: Деифобу выпал в пару этот самонадеянный выскочка.
– Я этому клятому крестьянину покажу, чтоб не резвился мне тут, как у себя дома, – прорычал он Гектору. – Этот спесивый заморыш оглянуться не успеет, как от него мокрое место останется.
– Давай-ка с ним полегче, – предупредил Гектор. – Выкажи снисхождение, а? Народ на его стороне, и каков бы ни был исход, победителем окажется этот парень.
Стиль борьбы в тех играх назывался панкратион, или «все силы», похож он был на смесь бокса и рукопашного боя, без всяких запретов на какие бы то ни было захваты, а изобрел его Тесей, когда боролся с Царем борцов – Керкионом Элевсинским[77]. Деифоб был уверен, что его невинный оппонент к суровым пинкам, укусам за нос и за уши, выдавливаниям глаз и крученью мошонки окажется не готов, а все это правилами допускалось[78]. Однако и Деифоб оказался не готов к тому, как скакал вокруг него Парис: поди достань его. Еще и смеет улыбаться… Чем больше Деифоб ревел и кидался, тем шустрее, казалось, отскакивал от него Парис. Зрители выли от хохота.
– Стой смирно, будь ты проклят, – орал Деифоб. – Стой и дерись!
– Ладно, – отозвался Парис, ныряя и ставя Деифобу ловкую подножку. – Если тебе угодно…
Еще миг назад Деифоб стоял – и вот уж лежит навзничь, а сельский невесть кто прижимает коленями плечи царевича к земле.
– Хватит с тебя? – спросил Парис, смеясь сверху вниз, одной рукой приветствуя толпу. Юные девы рвались вперед и одобрительно верещали.
Вот это уже чересчур. С ревом раненой гордости Деифоб вскочил на ноги и крикнул своему слуге, чтоб кинул ему меч.
– Ты у меня получишь урок, какого не забудешь вовек! – прорычал он, ловя оружие.
Но Парис оказался слишком шустр. Он пустился наутек – к городским стенам, хохоча на бегу. Он знал, что обгонит Деифоба на любой дистанции. Уже доказал это в трех разных забегах.
– За ним! – заорал взбешенный царевич.
– Оставь его, – проговорил Гектор. – Мальчишка победил честь по чести.
– Он шептал богохульства мне на ухо, – сказал Деифоб. – Говорил мерзости о нашей матери.
То была ложь, но ее хватило, чтобы