– Специально ни у кого не одеваюсь и по магазинам не хожу. Мы дружим с Карденом. Он же Майе сделал царские подарки. Во всех своих спектаклях Плисецкая танцевала в костюмах Кардена. О его авторстве запрещено было даже упоминать в программке. Раньше Карден нас часто одаривал. Но нам уже неудобно у него брать. Сейчас, когда мы бываем в Париже, то идем в его бутик, где нас все знают. Что-то покупаем. Ему исполнилось 80 лет. Он совершенно такой же – себя не щадящий, мятущийся путешественник. Подвижный, улыбчивый. У него великолепная генетика. Сестра его умерла в 98 лет. Он ведь не француз – итальянец. Это по культуре он француз. Майю одевает только Карден, даже ежедневную одежду, скажем, пальто, делает он.
– За границей у вас случаются королевские приемы. В чем вы на них блистаете?
– Например, Слава Ростропович по случаю своего юбилея устроил главный ужин в Букингемском дворце. Там были короли и королевы Европы. Я пришел в черном смокинге by Pierre Cardin, а Майя – в очень красивом черном платье от Кардена. В присутствии английской королевы иначе нельзя. Был принц Чарлз, был испанский король…
– Его величество проявил внимание к Майе?
– Ну конечно. Она в Испании работала. У них с королем хорошие, добрые отношения. При встрече целуются.
– Майя сама царственна. Когда она на сцене под восторженные крики зрителей уплывала за кулисы, вас не мучили сомнения – вот сейчас «утанцует» к другому гению?
– Нет-нет. Не мучил себя ревностью. Мы были уверены – это Бог нас свел.
– Размолвки случаются, чтоб день-другой вы были в сумрачном молчании?
– Нам и без них хорошо. Женился я тайно, без родительского благословения. Лишь однажды пригласил моего дядю-москвича познакомиться с Майей. Приехал он с большим тортом. Я помогал ему распаковывать – и мы вывалили торт прямо на ковер. И все растеклось. Он мне и говорит: «Вот сейчас молодая жена даст нам жизни!» – «Да она даже не среагирует». – «Ты ври, да знай же меру!» Майя опаздывала. Вошла: «Ой, торт провалили…» Дядя был потрясен и сказал мне с облегчением: «Вдвойне поздравляю». Другой мой дядя, Михал Михалыч, приехал из Тулы, позвонил по телефону: «Позови меня. Скажу сразу – истеричка она или не истеричка». Познакомился и наедине заулыбался: «Поздравляю. Она нормальная баба».
– Вы сочиняли для Майи балеты. А романсы в ее честь не напевали?
– Я посвятил ей музыкальную пьесу «Подражание Альбенису». Посвящал фортепьянный концерт, оперу «Не только любовь».
– Родион Константинович, вы хорошо знали Шостаковича. Расскажите о нем.
– Он знал меня с девяти лет. Когда мы с мамой были в эвакуации в Куйбышеве, часто мучились от голода. Бывало, застывая на морозе, разыскивал на картофельном поле мороженые клубни. Что-то приносил. Потом к нам приехал отец, когда поправился после контузии. В это время организовали Союз композиторов, и Шостакович стал первым председателем. Ответственным секретарем стал мой отец.