Полный дурных предчувствий, Эндфилд поднял мощность передатчика до верхнего предела, так что дрожь пространственных волн стала чувствоваться телом как маленькое землетрясение. В теории даже самые грубые тензодатчики приемных антенн могли принять сигнал такой интенсивности в недоступной для современных звездолетов дали других галактик.
Однако в центральные области Млечного Пути, которые по меркам большого космоса располагались буквально на расстоянии вытянутой руки, этот сигнал не доходил.
Капитан попробовал успокоить себя. Его бывшие коллеги не отвечают оттого, что их просто нет. Корабли уничтожены, пилоты убиты или пленены. Это, конечно, было ужасно, однако война с правительственными войсками предполагала и такой исход. «Нужно найти хоть кого-то», – решил он.
Джек долго экспериментировал с модуляцией и частотами, использовав даже каналы передачи сигнала о помощи. Он вынужден был закончить, когда генератор трансивера перегрелся и аварийно выключился.
Эндфилд выматерился, собрал манатки и отправился обратно в капсулу. Ждать гостей было не нужно. Капитан понял, что физика туманности меняла не только свойства пространства, не давая производить субатомную суперпозицию. Она произвольным и непредсказуемым образом искажала параметры мчащихся в протон-антипротонном вакууме энергопосылок.
Оставалась Ника. Но обратиться к бывшей возлюбленной означало признать свое поражение. Да и уверенности в благополучном исходе не было. Оттого он решил немного подождать, в надежде, что ему удастся найти менее позорное решение. Эндфилд не спеша поужинал, потом долго смотрел, как красный глаз светила медленно сползал за скалы. Некоторое время были видны высокие вершины далеких гор, потом пропали и они, оставив Джека в непроглядной тьме.
Должно быть, он задремал, потому, что снаружи, за стеклами кабины появился Дима Полупанов собственной персоной.
«А чего еще можно ждать от нечеловека, ошибки эксперимента Живых Богов», – повторил Полупапик фразу из своей коронной речи. С этими словами он плюнул себе под ноги и развеялся по ветру смрадными клубами.
Эндфилд очнулся. «Смерти мало для этого Катрана, – подумал он. – Как бы я его мучил… Тысячи лет в Мирах Возмездия, по самой полной и изощренной программе…».
Тут Капитан одернул себя. Дело не в Певце, не в «драконах». Он почти смирился с тем, что жизнь развеяла последние иллюзии относительно бывших коллег. Пилотам-мастерам Черного Патруля, которых он считал новой расой, хотелось, как последним рефлексоидам, делать только одну эмоционально значимую для себя вещь – сшибаться на скоростном восприятии с противником.
Те, кого он называл своей семьей, элитой Космофлота, оказались слегка