– Не знаю, – протянул Михаил. – А поскольку он умер, уже и не спросишь. – Он отвернулся от здания отеля и предложил: – Давай все же пройдем по тропе Кэтрин до конца.
Мы стали спускаться со склона, обогнули беседку для пикника и еще несколько тотемных столбов, но они стояли в отдалении, я не смогла разглядеть, что на них вырезано. Миновали теннисный корт, в это время года пустой и засыпанный листьями, а потом тропа закончилась. По русской народной традиции она уперлась в забор. Калитка, по той же самой традиции, находилась чуть левее и была заперта, как смог удостовериться Михаил, коснувшись пальцем большого навесного замка.
– Интересно, они стали запирать ее после случая с Кэтрин или у нее был ключ?
– Ни то, ни другое, – ответила я, снова вызывая на экран страничку с официального сайта отеля. – Теннисный корт построен в две тысячи пятнадцатом, через три года после исчезновения девушки, а это значит…
– Это значит, что тогда территория отеля была меньше, скорей всего, забора на этом месте еще не было, а тропа, – он ухватился за край забора, подтянулся на руках и заглянул на ту сторону, – не была выложена плиткой, во всяком случае, не вся. – Михаил вдруг уперся ногами в металлический лист, из которых состояло ограждение, подтянулся и одним движением перебрался на ту сторону.
– Мишка, что ты делаешь? – прошипела я, убирая смартфон в карман.
– Давай сюда, Ринка! Уверяю, с этой стороны намного интереснее, чем с той.
– Обойти, что ли, нельзя? Черт бы тебя побрал! – от души пожелала я, отступила на несколько шагов, разбежалась, подпрыгнула и тоже ухватилась за верхушку забора и тут же зашипела от боли, когда край листа впился в ладони. Будь он более тонким, осталась бы без пальцев. Но я все же подтянулась и даже умудрилась взгромоздиться на забор, а не свалиться на пятую точку.
– Прыгай, я тебя поймаю, – пообещал Мишка и, надо сказать, слово сдержал. Поймал, когда я грохнулась в его раскрытые объятия, и мы вместе повалились на мокрую от дождя траву. Я – все еще чертыхаясь, а он – хохоча. Понятия не имею, что его так развеселило.
– Ну и что здесь интересного? – спросила я, поднимаясь.
– Да хотя бы вот это, – мужчина тоже встал, отряхнул джинсы от налипших веток и листьев и указал рукой в сторону, туда, где за темными силуэтами кустов виднелась черная гладь реки. Я почувствовала запах воды и гнилой травы. Воздух стал еще холоднее. Тропа, по эту сторону забора самая обычная, грунтовая, спускалась к темным и казавшимся такими ненадежными мосткам, а рядом с ними… Рядом с ними стоял высокий деревянный крест.
– Да он спятил! – вырвалось у меня.
– Можно и так интерпретировать, – согласился Михаил. – Но думается мне, Столетов грехи замаливает
– Грехи? – Я стала спускаться к реке.
– Кресты нужны лишь живым, мертвым они без надобности, – сказал он как раз тогда, когда я остановилась возле деревянной конструкции. – Что-нибудь разглядела?
– Тут