Осень гнилая давно уж настала
Птицы говно начинают клювать.
На старом заборе ворона насрала
Ну и погода, итить твою мать
Эх, классика вечна…
10:50
– Прокофьев, почему вы не пишите? Вам нужно особое приглашение? – тявкнул слюнявый целлюлитный цербер.
– Нет, Любовь Петровна.
Она диктовала нам какую-то программу на древнем языке староукраинских ацтеков, который сама же называла Pascal. Но с её произношением латинских слов это было больше похоже на попытку призвать дьявола или Сатану. К сожалению, её хватило только на ОБЖешника. В класс зашёл низкий седой мужчина в возрасте 83-85 лет. Звали его Сергей Афанасьевич и то, что он хоть куда-то вышел из своей небольшой каморки на самом деле было весьма редкой вещью. Для учителя ОБЖ он был довольно странный. При том, что он должен водить детей в военкомат, учить разбирать автомат, и, наверно, еще что-то, это только мои предположения, потому что его хриплый басистый голос одно из самых сладких и стабильно-работающих снотворных, которые только можно попробовать. Говорил он редко и немного, но буквально 30 секунд его речей погружают тебя в радужное и детское сонное царство, откуда может достать только дружеский плевок одноклассника в глаз.
Однако, странность нашего ОБЖешника заключается в том, что он просто ненавидел всё, что связано с войной, в частности армию. Первое вполне понятно, но учитель, по идее готовящий ребят к службе, на деле всецело ненавидит её. Вся суть его уроков состояла в том, чтобы донести до нас какая же армия – поганая вещь. Так он её и называл – поганая. И в те, редкие мгновения, когда твоё сознание не уходило в сонную лощину, оставляя бренное тело безвольно валяться на парте, на повестке дня были только сообщения о ужасах войны и бесполезности армии и военных ВУЗов. Этим Сергей Афанасьевич, мне, безусловно импонировал. Ведь сейчас тяжело встретить человека, который бы смотрел правде в глаза. В то время, когда большинство учителей считают свои предметы манной небесной, Сергей Афанасьевич знал, что служит верховному злу, имя которого армия, но всячески пытался ему противостоять.
Увидев, его Любовь Петровна протяжно и недовольно вздохнула, не пытаясь скрыть своего отвращение к нему, как в принципе и к любому другому человеку.
–Люб, можно я у тебя парня возьму какого-нибудь? Пока солнце вышло пусть