Божество выпорхнула из закулисья – и слушала отрывки Истории Историй, очарованная. Странник сыграл произведения – что изучал в доброте памяти Таинственной Незнакомки с именем Богини Мира. Нимфа слушала сомкнувшего глаза – сомкнула глаза и заскользила по Воздуху, навстречу воссоединению.
Ночь вернула Таинственную Незнакомку Страннику, Странника – Таинственной Незнакомке, а Зрителю – покалывание в груди, что Древние звали Жизнью. Мечта исполнена, Странник, Незнакомка, Мечтатель, Вселенная: Занавес поднят – бесконечность вносится ветерком и встречает разминувшихся в зеркальной комнате. История чередует историю, – свитает Историю Историй, новую всегда, каждому – свою.
Занавес
Мечты
Исполненной
?Равно ли вспоминание грезы – вспоминанию действа, – и равно ли вспоминание прожитого в произведении – вспоминанию прожитого в “яви”? – ответ утвердительный, решение – за Тобой (не оборачивайся – уже готово дотронуться плеча ладонью мокрой)
Глава Двадцать Первая
Сэнсей пообещал пустить меня на мисо – «Если не исцелишься за три дня – нож спасёт тебя, а ты прокормишь меня месяц-другой» – и был весьма аргументирован. Угроза сменила центр и покинула поля контроля – пора ответить себе, хочу ли жить. Жар затесался в голове и, откуда знать, кипятил кровь чувственную, на напиток не для меня.
Минуты, годы и часы, смешались и затерялись. Небо смотрит мне в глаза. Сэнсей принёс чучело белки – та рассматривала меня, пишущего, спящего и обессиленного.
Птицы пели – но хотелось ли мне слышать их, или дар слуха не стоил чувства моего? Мир зримый – истинный ли: исчезаешь – едва моргну. Прикасаюсь к волосам, к телу, к дереву, к бумаге, – но чего в действительности, – и прикасаюсь ли…
Сэнсей принёс бутыль с водою. Муа открыл бутыль, отпил восхитительного матэ и оставил бутыль, – обратился через час – бутыль заукпорен, а белка неподвижна. Невозможно ли откупорить бутыль одну – дважды?
Умопомешательство – когда мир внешний стремится к истинному и смывает барьеры рассудков, осознаний и тлена прочего. Приобщиться к клети ума – скрыть Таинство Вселенной от себя, – что же заставило предков оступиться? Умопомешательство – прыжок в бездну всевысоты, навстречу содержаниям всемерным и окрасам передаваемым из губ в губы – из воспоминания в воспоминание.
Мир рушится – отклеивается от меня, – зачастую – с комками плоти, – на то не моя воля, но моё согласие. Сэнсей понимает больше озвученного, – или звучащее негласно – вьётся вне потока слов, столь близких и далёких к истине, сколь полёт бабочки – потоку мирского. Проснусь ли, – отчего меня волнует беззначное, с пальцами изящными до неприличия, – просящий аудиенции у Таинства Вселенной.
Белка