– Есть маленькое неудобство, – сообщил Михаил Эдуардович. – После окончания работы лифты отключают, придется идти по черной лестнице.
– Высоко? – поинтересовался Фитиль.
– Четвертый этаж.
– Ерунда.
– Я заморозил лабораторную крысу. Посмотрите, как она выглядит, – сообщил ученый.
Крыса оставила Фитиля равнодушным.
– Давайте займемся обезьяной, – нетерпеливо сказал он.
Корнеплод снял покрывало. Комаров увидел очаровательную обезьянку величиной с пуделя. Рот примата был прихвачен скотчем. Корнеплод схватил обезьянку и бесцеремонно вытащил из клетки. Та, будто предчувствуя ужасную судьбу, энергично отбивалась всеми четырьмя лапами.
– Держите крепче, – ученый с хрустом сломал ампулу и где-то на четверть втянул ее содержимое в шприц.
– Что это? Антифриз? – спросил Фитиль.
– Нет, снотворное. Если сейчас вколоть антифриз, ее морда останется искаженной страхом. Будет нечистый эксперимент.
– А почему так мало?
– Чего, снотворного?
– Да.
– Ампула рассчитана на человека. Обезьяна намного меньше. Если вкатить ей полную дозу, возможен летальный исход.
Вскоре животное угомонилось.
– Можно делать второй укол, – Комаров достал из холодильника пробирку.
Ученый ввел обезьяне антифриз и взглянул на часы:
– Подождем минут двадцать. Вещество должно разнестись по всему телу.
Фитиль подошел к примату:
– Нормальная морда. Никаких признаков, что она склеила ласты. Профессор, а вы уверены, что яд подействовал.
– Попробуйте найти у нее пульс или подставьте к пасти зеркало.
– Я че, баба, зеркало с собой таскать! – вырвалось у Фитиля, и он, поняв свою оплошность, принялся молча нашаривать пульс на тонкой лапке.
– Нету? – осведомился Комаров. – Погодите, в одной из комнат лаборатории есть небольшое зеркало, я сейчас принесу.
Вскоре Фитиль убедился, что животное мертво. Однако на всякий случай он попросил заморозить обезьяну:
– Мало ли. Вдруг от холода какая-нибудь фигня выскочит.
Деревенеющее тельце положили в морозильную камеру.
– Сколько нам ждать, профессор?
– Для верности час.
– Долго.
Но едва примата начало схватывать холодом, здание внезапно погрузилось в темноту.
– Электричество отрубили, – с грустью констатировал очевидный факт Фитиль.
– Надеюсь, скоро включат. У камеры достаточная инерционность, однако всему есть предел. А повторная заморозка нарушит чистоту эксперимента, – сказал Комаров.
Они прождали больше часа, и тут терпение Фитиля лопнуло.
– Хорош, я не сова, чтобы до утра торчать в темноте. Пора сматываться.
– Тогда для полной уверенности потребуется вторая