В лето четырнадцатое регентского правления князя Юстина светоч человеколюбия Гликерия создала еще один такой дом, а затем еще и еще. Нравы на Острове улучшились настолько, что некоторые стали бояться, что в конце концов здесь прекратится деторождение. Или же оно будет осуществляться каким-либо более безгрешным способом – например, почкованием. Между тем, главное предназначение правящей четы – воспитание княжеской пары – выполнялось в высшей степени ответственно, хотя и медленно.
В лето восемнадцатое правления праведного Юстина события развивались, как всегда, без спешки. За восемь лет, прошедших со дня памятной игры в ножички, юные Парфений и Ксения стали старше лишь года на полтора. Это показывает, каким непростым было воспитательное дело благочестивых Юстина и Гликерии.
Они справедливо рассудили, что в таких случаях торопиться не следует, и естественное замедление времени Парфения и Ксении ни в коем случае не следует искусственно преодолевать. Юстином и Гликерией было замечено, что время в детстве неторопливо. Таковое открытие позволило им считать годы Парфения и Ксении особым образом, деля их на три, а иной раз и на четыре. Это, конечно, вынуждало их оставаться у власти дольше, чем предполагалось, но уж так были устроены эти люди, что не могли оставить своих подопечных недовоспитанными.
Если для надлежащего воспитания понадобится и сто лет, говорил, бывало, Юстин, значит, столько и будем над этим трудиться.
Убежден, что не нужно сравнивать время разных людей или говорить: тот прожил долго, а вот этот нет. Каждый прожил столько, сколько ему благопотребно для достижения жизненной цели. Ведомо всем, какая путаница наступает, едва лишь мы начинаем говорить о времени, возрасте и тому подобных материях. Тут же выясняется, что время у каждого свое, и оттого-то так трудно людям находить общий язык.
Вот почему не всякий знает свой возраст. Не редкость ведь семьи, где возраста не знает никто, хотя там представляют, допустим, кто старший в роде. Если же пребывают в неведении и относительно этого, то о возрасте договариваются. Время хорошо тем, что о нем всегда можно договориться.
В лето двадцатое правления мудрейшего Юстина он охотился на зайца. И не успел он поставить силки, как с небес упал огромный змей, и все ужаснулись. И был гром и стенание земли, люди же разбежались. И понял князь, что это был знак свыше, чтобы отвратить его от охоты на зайцев как занятия неблагочестивого. И с тех пор на охоту он больше не ездил.
В лето двадцать пятое правления благороднейшего Юстина на Остров прибыл эллинский философ Евсевий. Видя праведную жизнь князя, Евсевий изменил строй своих мыслей и принял крещение. Будучи человеком небедным, он дал князю 300 динариев на благоустройство Острова. Движим любовью к своему народу, все до последнего динария бессребреник Юстин без промедления потратил на благие дела, Евсевию же дал хартию с обещанием, что на том свете пожертвованные деньги вернутся тому сторицей.
Через год Евсевий