Лиза. Иосиф Аронович Шрейдер

всё идеально и так как надо. Держат себя так серьёзно, что лишний раз посмеяться или улыбнуться считают чуть ли не большим грехом. Когда я говорю, что в Америке то-то и то-то хорошо, они просто посчитали бы преступлением в чём-нибудь согласиться со мной. Если же, не дай бог, мне приходит в голову покритиковать что-нибудь из советских порядков, тут уж на меня начинают сыпаться гром и молнии, я и мещанка, у меня и мелкобуржуазные взгляды, я и политически неграмотная, и меня надо перевоспитывать. А в воспитателях, да ещё и таких, я меньше всего нуждаюсь. Как-нибудь сама разберусь, что к чему, – улыбнулась Лиза. – Представляешь, что происходит с родственными чувствами после всего этого? Но я, кажется, надоела тебе с этим?

      – Что ты, Лиза! Я слушаю тебя с большим интересом. Я тебе выскажу своё мнение. Продолжай, пожалуйста.

      Лиза немного помолчала, над чем-то сосредоточившись.

      – Тут ещё чрезвычайное обстоятельство… уход папы от мамы. Ты ведь знаешь об этом?

      – Не имею представления! Первый раз слышу.

      – Папа теперь не с нами. Он живёт с молодой, но очень некрасивой женщиной. Она хористка в театре оперетты. Разрыв между папой и мамой случился до моего приезда сюда, может быть, он не имел такого значения, но это случилось при мне, и получается, что какая-то доля вины за это падёт и на меня.

      – При чём же ты? – поразился я. – Когда это случилось и чем было вызвано?

      – Связь, очевидно, возникла у папы ещё задолго до моего приезда. Мне трудно судить о родителях, но в разрыве частично виновата мама сама, её чрезмерное увлечение общественной работой в ущерб семейным обязанностям. Папа много работает, вечером учится, к тому же он немолодой. Естественно, он требовал, чтобы ему оказывалось внимание, чтобы, придя с работы, можно было отдохнуть. На деле часто получалось, что при возвращении дома никого не оказывалось, ему приходилось самому разогревать обед, если обед и вообще был приготовлен, всё делать самому. По всей вероятности, и в интимных отношениях было не всё гладко. У них часто начали возникать ссоры. Папа считал, ему нужна жена, а не общественный деятель, мама придерживалась противоположной точки зрения, полагала, что у папы устаревшие взгляды на семейную жизнь. Дети встали на сторону мамы.

      Назревавший разрыв в связи со сложившимся моим приездом был приглушён. Родители понимали, каким ударом это было бы для дочери, которую они столько лет не видели. Отношения несколько наладились. Когда я приехала, то долго не замечала, что в семье не всё благополучно. Но прошло некоторое время, притупились радости свидания, выяснилось, что мне придётся возвращаться обратно в Америку, и всё стало входить в свою колею.

      Всё, что было приглушено, снова стало вырываться наружу. То и дело опять возникали ссоры. Масла подлили в огонь и материальные соображения. Муж не мог посылать достаточно средств на жизнь, иначе моё возвращение могло затянуться на долгий срок. Доллары, которые он мне высылал, кроме того, по официальному