─ Ты балуешь Стеллу. ─ Усмехалась мама.
─ Девочек нужно баловать, тем более таких хорошеньких.
Будучи ребёнком, я не замечала проблем, появившихся в семье невесть откуда. Да что там проблемы! В нашем доме кипели настоящие страсти.
─ Ты опять уезжаешь, на ночь глядя? Вот только не говори, что по делам. Я всех твоих б*ядей в лицо знаю.
Я просыпалась посреди ночи и закрывала руками уши, но моя родительница совершенно не стеснялась орать во всё горло.
─ Эмма, милая, потише! Ребёнка разбудишь.
Мать истерически хохотала. Сколько мне было, когда я вдруг поняла, что она пьёт?
─ А-а-а! Ребёнка вспомнил. Папочка называется. И чего ты прилип к моей дочери? Ей всего тринадцать. Чего тебе нужно от неё?
Отчим завыл.
─ Я делаю то, что должна делать мать. Ты хоть раз её дневник проверила? А к стоматологу отвезла? Стеллка неделю на зуб жаловалась. А театральная постановка в прошлом месяце? Заметь, ты обещала, что придёшь на школьный спектакль. И что? Нажралась до отключки. Я был вынужден бросить все дела и мчаться в лицей.
Мать хмыкнула.
─ До отключки? А из-за кого я пью? Из-за твоих баб!
─ Хватит чушь молоть. Ты знала, за кого замуж выходила. Я всё ещё являюсь владельцем сети ночных клубов, которые, между прочим, нас кормят, заметь, неплохо. А ты своё наследство успела прогулять.
Всё! Я больше не могла это слушать. Забившись в ванну, включила воду. Что произошло? Что поменялось? Почему моя мамочка, красивая цветущая женщина, начала изводить Сергея нелепой ревностью или же на то у неё были причины?
Время шло, но ситуация только усугублялась. Мама уже пила, не стесняясь, даже днём. Так она залечивала сердечные раны, заполняла душевную пустоту. Сергей уволил весь персонал, работавший в семье много лет. Он боялся огласки. Теперь новая молчаливая уборщица посещала несчастливый дом раз в неделю, да древний садовник подстригал кусты по пятницам. Охранники в будке у ворот менялись так часто, что у меня не было никакой возможности с ними подружиться. Но тогда это мало заботило. Я посвятила свою жизнь борьбе, в которой проиграла. Сколько слов было сказано мной, сколько слёз пролито. Но в ответ на просьбы взяться за ум, я слышала лишь нечленораздельное мычание о коварстве всего мужского рода.
Сергей тепел. Я думаю, он любил свою жену и жалел её. Иначе, зачем взвалил на себя все заботы о её ребёнке? Между тем, ребёнок рос и вошёл в тот самый переходный возраст, когда гормоны били в бубен, превращая послушных детей в несносных подростков.
─ Он опять где-то шляется.
Я вернулась домой поздно, очень поздно. Шаталась по городу, надеясь, что мать проявит хоть толику беспокойства. Не проявила. Изрядно замёрзнув и проголодавшись, я заставила