– Возможно ли это? – пробормотал старый таможенный чиновник, затем он рассказал нам следующую трогательную историю:
Тридцать лет тому назад на границе,
Я арестовал контрабандиста.
Я оштрафовал контрабандиста;
Затем, когда я стал бригадиром,
Одним вечером, в десятичасовом поезде,
У хорошо одетого человека,
Путешествовавшего с пропуском,
Я нащупал на спине нечто вроде горбов.
О далёкие времена! Далёкие вокзалы,
Плохо освещённые газовыми светильниками!
Этот господин перевозил на себе четыре тысячи сигар.
Я ему предъявил протокол.
Прошло время. Имена: Гоген, Сезанн,
Манили меня. Ради их искусства, я решил оставить таможню.
И, нося это прозвище: таможенник,
Я не последний из художников.
Но вот, в моей памяти, окно,
Оно открыто. Я только что узнал
Давнего путешественника, гордого, оттого, что он смог мне отомстить,
Потому что по моей вине он плохо путешествовал.
Долго мы жалели несчастного Руссо, констатируя огромные различия, существующие между таможней и изобразительным искусством, и мы посмотрели картину Золя этого господина.
Этот скульптор потрудился выгравировать на монументальном лбу мыслителя, черты которого он увековечил, нотный стан, на котором господин Брюно собирается написать несколько музыкальных нот. Исполнение слов, написанных на эту мелодию, первоначально было доверено нашему другу Андре Сальмону.
Это рондо, первые строки которого таковы:
У Де Шармуа один единственный недостаток,
Он слишком любит скульптуру.
Но, не говоря о том, что налицо неправильное употребление частицы в имени, говорящей о дворянском происхождении её обладателя, господин Брюно предпочёл положить на музыку простую прозу. По правде сказать, господин де Тирам предложил маленькую поправку:
У этого Шармуа один единственный недостаток,
Он слишком любит скульптуру.
Господин Брюно хотел прозы любой ценой. Новый текст он держал в тайне.
Работа господина де Шармуа, впрочем, была принята не без труда. Жюри было расположено отвергнуть этот макет (mouquette, sic). Именно господин Франц Журден, с помощью нескольких взволнованных слов, оборвал колебания:
– Подобает, – сказал он, – принять этот гигантский бюст, не из-за личности скульптора, но как дань уважения к Золя. Выставление этого памятника не есть вопрос изобразительного искусства, это общественно значимое дело.
Мы узнали, что господин де Вламинк был сторонником господина Франца Журдена.
Это нас нисколько не удивило.
Когда узнают, что этот художник кичится частицей своего имени, указывающей на дворянское происхождение, и при этом никакого отношения к дворянству он