Я бросила быстрый взгляд в спину ушедшему маньяку. Иначе я его назвать не могла, почему он называл меня «своей» не понимала. Точно сталкер еще со времен моей балетной карьеры. Да глупости какие-то!
У этого урода оружие. Не пистолет, не тесак, а нож. Необычный. Как дротик, только шире и толще.
От одного его вида в крупной руке я покрывалась холодным потом. А что почувствует тот, на кого острый клинок посмотрит? Я испытала это, когда тонкая сталь касалась шеи, угрожала порвать кожу.
Я складывала вещи, свои и малютки Дары, и не верила, что это происходит на самом деле. Казалось, еще секунда, и жуткий кошмар закончится, я проснусь в теплой постели, пойду варить кашу для дочки, и жизнь потечет, как и раньше – нудно, но надежно и без особых виражей и экстрима.
Я не щипала себя, не била по щекам, чтобы очнуться, а просто встала у кроватки и взяла плачущую дочь на руки. Она сонно потянулась, вцепилась в волосы до резкой боли и уткнулась лбом в мою грудь. Грудь, что едва прикрывалась разорванной рубашкой.
Тонкий запах молочной каши и полного памперса ни с чем не перепутать. Это не сон. Все что со мной случилось – не сон.
Я на миг опустила нос в темные кудри Дары и затряслась от переполняющих меня эмоций. Не буду плакать, вот не буду! Ни за что! Я выберусь, смогу выпутаться ради нее.
Ничего не случилось смертельного. Я жива. Могу идти, а значит, спасу дочь.
Стало горько. Только все наладилось, смогла вырваться из мерзких когтей изменника, и вот снова! Как это все пережить? Быть сильной я немыслимо устала.
Опустила малышку в кроватку, включила мобиль, он запиликал легкой детской музыкой со съехавшими нотами – батарейки сели, а новые купить я не успела.
Первое, что сделала, оделась сама. Эластичные темные брючки и гольф с длинным рукавом показались мне максимально удобными, чтобы бежать. А что придется бежать, сомнений не было.
Пока дочь увлеклась крутящимися фигурками, я быстро сбрасывала из шкафа свои вещи. Все, что могло пригодиться: белье, носки, футболки, спортивные, свитер. На дно сумки положила паспорт, банковскую карточку и старый телефон. Прикрыла все это вещами и быстро осмотрела комнату.
У меня ничего особо и нет, мы не успели обжиться, а то, что осталось в прошлой квартире, уже давно использует другая женщина. Та, что разбила мою семью.
Между ног ныло от сладкой разрядки, вырванной во сне, потягивало мышцы от горячего неправильного наслаждения, а в голове пролетали мысли: одна за другой. Что я делаю? Зачем слушаю бандита? Он врет! Никто нас с дочкой не тронет? За что? Я ничего не сделала. Никого не обманывала, никого не сдавала властям. Даже Толю, урода, что ходил к шалавам, пока я на сохранении лежала, никогда не предавала. Верной была вопреки тому, что он издевался надо мной, унижал при друзьях, лишил танцев. Всего лишил, скотина редкостная.
За одно я была благодарна ему – за дочь.
И сейчас меня терзали сомнения и страхи.
Почему я должна уходить из своего дома? Бросать все. Ради чего?
Я