Я так сосредоточенно шагала вперед, изо всех сил стараясь не смотреть на все эти белые лица, что в итоге столкнулась с кем-то.
– Простите, мэм, я…
Сгорбленная морщинистая старушка, похожая на высохший грецкий орех, бросила на меня разгневанный взгляд – отработанный за долгие годы и всегда направляемый исключительно на детей, которые бегают слишком быстро, рискуя сбить бабушек с ног.
– Простите, – повторила я.
Она не ответила, но что-то в ее глазах поменялось, как будто где-то в глубине разверзлась пропасть. Ее рот приоткрылся, а веки резко распахнулись, будто ставни.
– Кто… Ты кто, черт возьми, такая? – прошипела она.
Людям, похоже, не нравились пограничные явления.
Мне следовало поскорее вернуться в пропахший рыбой отель и спрятаться в тени мистера Локка и его капиталов, где меня не могли достать все эти гадкие люди. Это было бы разумнее всего. Но, как часто сетовал мистер Локк, я временами вела себя неразумно, своевольно и опрометчиво (я не знала смысла последнего слова, но, судя по остальным, это было что-то нелестное).
Поэтому я сбежала.
Я бежала так долго, что мои тощие ноги начали дрожать, а грудь – тяжело вздыматься под тканью дорогого платья. Я бежала, пока улица не превратилась в извилистую дорожку, а дома не скрылись под зарослями глицинии и жимолости. Я бежала, стараясь не вспоминать взгляд старухи и не думать о том, как здорово мне достанется за этот побег.
Остановившись лишь тогда, когда ровная земля под ногами сменилась травой, я обнаружила себя на пустом заросшем поле под синим небом, таким ярким, что невольно вспоминались изразцы, привезенные отцом из Персии. Взгляд так и тонул в этой глубокой синеве. Под куполом неба покачивались высокие высохшие травы. Кое-где тянулись ввысь стройные кедры.
Вся эта сцена – сочный аромат сухого дерева, трава, которая покачивалась на фоне неба, словно крадущаяся рыже-синяя тигрица, – вызывала у меня желание затаиться среди высохших стеблей, подобно олененку в ожидании мамы. Я побрела в глубь травяного моря, проводя ладонью по курчавым верхушкам колосков.
Я могла бы и вовсе не заметить Дверь. С Дверьми так всегда – они стоят в тени и остаются неприметными, пока не посмотришь под правильным углом.
Эта представляла собой старую деревянную раму, напоминающую основание карточного домика. Вокруг рассыпающихся петель и гвоздей виднелись пятна ржавчины, а от самой двери осталось всего несколько дощечек. Краска – ярко-синяя, как небо, – еще не успела окончательно облупиться.
Так вот, в то время я еще ничего не знала о Дверях и не поверила бы в них, даже если бы мне вручили трехтомное издание свидетельств очевидцев с подробным комментарием. Но, когда я увидела эту облезлую синюю дверь, одиноко стоящую в поле, мне очень захотелось, чтобы она вела куда-нибудь еще. Подальше от городка Нинли, штат Кентукки, в какое-нибудь новое, неведомое место, такое огромное, что его невозможно обойти.
Я прижала ладонь к синей краске. Петли