И тут топот приблизился к его двери. Спустя секунду в проёме стоял гвардеец.
– Хорошо, что вы уже здесь, Квен, – запыхаясь, проговорил человек в мундире. – Там все гвардейцы вернулись в Управление, кроме двоих. И конь одного из них вернулся в стойло. По учётной книге их пост в эту ночь был в нищих кварталах, рядом с лавкой сапожника.
Квен о чём-то немного подумал, ошалело глядя на гвардейца, а потом рывком сорвался со своего насиженного места:
– Всех в ружьё! Совершенно каждого! – закричал он. – Обыскать все нищие кварталы. Каждую улочку, каждый двор, каждую канаву. Каждый заброшенный барак. Каждый подвал! Тех, кто будет противиться обыску, расстреливайте на месте. И начните, конечно же, с сапожника.
– Так точно, – уверенно отозвался гвардеец. – Разрешите идти?
– Разрешаю, – горячо пропыхтел начальник.
Ему так и хотелось схватить саблю, револьвер и поскакать вместе с ними. При мысли о револьвере ему стало одновременно грустно и яростно, потому что этот долбаный крог украл его оружие. И да, его так и не нашли. Хотя гвардейцы обскакали весь городок. Значит, он сидит у кого-то в доме.
– Ну, ничего, – злобно выдавил Квен, прохаживаясь по кабинету. – Я ему устрою развеселую жизнь. Уж он не уйдёт от моего правосудия.
И при этих мыслях ему опять стало легче, как от обезболивающего.
***
– Ой, да перестань ты уже, – добродушно сказал Идума. – Я одежду тебе новую принёс. Заметь, совершенно бесплатная! – он бросил комок тряпья чуть ли Птолеме не в лицо, которая сидела у трактирной стойки, сотрясаемая глухими рыданиями и дрожью. Теперь её холщовое платье было изорвано полностью.
– Ну прекрати уже, – улыбнулся Красный и, присев рядом с ней на корточки, положил руку ей на плечо.
Птолема в этот момент взбрыкнула с каким-то досадным воплем и сбросила с себя его конечность.
Красный расхохотался:
– Ты чего это, а? Ну-ка, давай успокаивайся, а то ты никуда не будешь годиться. Послезавтра уже мы отправляемся в путешествие, а у тебя начнётся новая жизнь. Переодевайся тут, а я проведаю своего гостя, – и он ушёл в подсобку.
Само собой, Идума уже успел закрыть дверь на ключ снова, поэтому совершенно не беспокоился о том, что Птолема сбежит. Теперь ей нужно было побыть одной (минут десять), чтобы немного успокоиться и переодеться в новую одежду. Хорошую одежду. Очень дорогую, надо сказать. Которую он снял с трупа жены одного из богатых купцов ещё год назад. Тогда они с Барнабасом повеселились, так повеселились, до сих пор ностальгия захлёстывает.
Птолема развернула кучу тряпья: это было пышное зелёное платье, почти новое.
Тем временем Идума уже был в узкой каморке, где зачастую ночевал во время непогоды, когда не хотелось возвращаться домой. Сейчас же там лежал огромный крог и спал практически беспробудным сном. Лишь его грудь тяжело вздымалась. Когда там надо давать гилиум?