То дрожь берет в преддверии рассвета,
То жажда гонит вычерпать колодец…
По свежей рифме в кровь изголодавшись,
Оскомину набив, греша глаголом,
Уже не королем – поэтом голым! —
На аутодафе выходит…
Страшно…
И вот уж стихослушатель разинул
Счастливый рот в веселом изумленье:
– Давай ещё!.. И не тяни резину!
– Да ты не зэк, ты – Герострат, ты… Ленин!
И – чувства, в кровь нахлынув, дух сковали
И лезут в душу, как веселые мартышки…
А женщины глядят из-под вуали,
Стыдясь внезапной неотступной вспышки.
«Все дурачат других и себя, одураченных…»
Все дурачат других и себя, одураченных,
Выставляют иронией на смех и смерть.
Всё осмеяно тонко, опошлено смачно…
Эй, сатир, ты смеши,
А смеяться – не сметь!
Сонет
Он изможденным выглядит, сонет,
Когда идет, печаль превозмогая.
Строка запнется, а за ней другая,
И вот уже лица на роже нет,
И вот улыбка киснет виновато,
А мысль смутится и замысловато
Плутает по катрену… А слова-то!..
А рифмы! Строфы рыхлые, как вата,
Слегка одушевляясь во терцетах,
Печаль преодолев, приободрятся,
И оживятся, и найдут в поэтах
И пафос, и возвышенность, и грации,
И воскресят на выходе сонета
Поэзию – приют цивилизации.
«Не припевая мед…»
Не припевая мед,
Не преломляя хлеб,
Газетной промышляя безделушкой,
Поэт не строит дот.
Обороняя свет,
Довольствуется слова славной пушкой.
А ну-ка, пли, сонет! Ядром строфа гудит.
Поэма – арсенала мирный атом.
Поэт не ест, не пьет,
Над фабулой сидит,
Хореем изъясняясь аки матом.
Прицеливаясь, бьет
Отточенной строкой!
Прости его, Господь, патриотичность…
Ах, он промазал?! Пьет?!
А чин ему… на кой?
Поэт плохой.
Но все равно он личность.
«Не тем любезен буду я народу…»
«…И тем любезен буду я народу…»
Не тем любезен буду я народу,
Что власть браню, ничтоже ни щадя,
Что в люди вывожу свою породу,
Но криком лишь… стихов на площадях!
Писал их, кровью пропитав и потом,
И шлифовал, как зернистый гранит,
И, словно пчелы липкий мед по сотам,
Закладывал в них яд и динамит.
Ах, этот яд любви новорожденной!..
Ах, динамит рождающихся чувств!..
Почасовой работой и поденной
Метался между ними и – мечусь…
По гулким площадям, по пьяным барам
Живых взрывал, а мертвых – воскрешал.
И тем