Рядом с Джоном и Йоко. Джонатан Котт

вскриком.

      Во время той ночной сессии я впервые услышал волшебные звуки песни Glass Onion, в которой поток сознания Джона струился по земляничным полям, где моржи, дураки с холма и леди мадонны встретились, благодаря воображению исполнителя. Но сладкий сон обернулся кошмаром, поскольку Glass Onion продолжился, как назвал это Ринго, “истерикой и безумием”, нехарактерными для Пола, – апокалиптичной, протометаллической песней Helter Skelter. “Мы осознанно решили сделать самую громкую, грязную и прекрасную рок-песню, на какую только были способны”, – рассказывал Пол. Ему это удалось, и та вещь явилась с самого дна ада, вырвав меня из объятий сна. Но, пробудившись, я по-прежнему был на седьмом небе Abbey Road Studios, понимая, что все вокруг реально и что я и в самом деле попал на запись Beatles. Пожалуй, лишь присутствие на репетиции шекспировской пьесы в театре “Глобус” заставило бы меня пережить такое же блаженство, какое я испытал той ночью.