Упыри, или Эротика в багровых тонах. Николай Ставрогин

не пришедший с работы папа, потом голая мама с «коллегой», а потом возникла последняя идея, как вытащить котенка. Не слушающимися от волнения руками он снял с гвоздя висевшее в колодце ведро и отпустил его в глубину. Жестяное ведро с металлическим грохотом полетело вниз, зазвеневшая тяжелая цепь стала стремительно разматываться, разгоняя деревянный ворот, к которому была прикреплена. Ведро прилетело в аккурат на голову котенку, мяуканье оборвалось. Виновнику происшествия было бы в пору разрыдаться и попытаться-таки вытащить Пушистика, как учили в школе, оказать первую помощь утопающему или, на крайний случай, позвать кого-нибудь из взрослых. Но он испугался, сдрейфил, побоялся, что если кто узнает, то объявит его убийцей. И дома ему достанется от бабушки, а потом и от мамы (снова перед глазами возникла мама с «коллегой») по первое число. Сергей убежал с места «преступления», а потом до самого отъезда в город ходил по деревне и с замиранием сердца ждал, что вот-вот его разоблачат, возьмут за ухо и приведут домой с обличительной речью.

Скелет третий

      Когда Сергею было пятнадцать, он прогуливался в близлежащем от его дома парке, если можно так назвать лесок близ новостроек, до которого не успела добраться сметающая все зеленые насаждения «рука урбанизации». Пытаясь остаться наедине со своими размышлениями и уйти подальше от других прогуливающихся, он забрел в самую «чащу» парка и расположился под майским солнышком возле «живописного» кустарника. Сергей наслаждался весенним теплом и молодой зеленью. Тут и там виднелись следы пикничков в виде бумажек, консервных банок и пластиковых бутылок. Ничто не нарушало душевный баланс пятнадцатилетнего юноши, кроме разговора, видимо, тоже отдыхающих, доносящегося откуда-то из-за кустов. Но Сергей почти не обращал на него внимания. Судя по голосам, в пикнике принимали участие два уже нетрезвых молодых человека и девушка, вероятно, выпившая несколько меньше своих собеседников. Неинтересный разговор постепенно начал приобретать новый оборот. Речь зашла о том, что настоящие друзья остаются друзьями и в горе, и в радости и готовы поделиться друг с другом не то что последней рубашкой, но и любимой девушкой. Веселый женский голос, прерываясь хихиканьем, на это возражал. Приведя такой довод, что девушка – не рубашка, тем более последняя. Но довод не имел успеха, и разговор было решено подкрепить делом. Послышался звук оплеухи, потом нетрезвый мужской голос бодро произнес: