…Писатель Илья Ильф в 20-е годы прошлого века, одним из первых совершивший путешествие по новой Туркестано-Сибирской железной дороге, писал в одном из своих репортажей: «Средняя Азия – это Ветхий Завет плюс советская власть и минус электрификация». Как мало изменилось с тех пор!
На этом непрезентабельном фоне таджикистанский лидер и попытался пять лет назад осуществить своего рода националистический «культуркампф» на восточный манер. Образцом для подражания несомненно послужил ныне покойный Туркменбаши, непревзойденный мастер самовозвеличивания, который, как известно, заставил изучать всех туркмен свою книгу «Рухнама», представленную им как национальный эпос.
На штыках и под «крышей»
Население в этой мусульманской стране, граничащей с Афганистаном, Туркменистаном, Узбекистаном, Киргизией и Китаем, перевалило за 7 млн человек. Реальная власть в Таджикистане поделена между авлодами – территориально-семейными кланами. К наиболее влиятельным относятся ходжентский (или ленинабадский), кулябский, каратегинский, гиссарский, а также памирский (или горно-бадахшанский) кланы. «Ленинабад правит, Куляб охраняет, Памир танцует, а Каратегин торгует», – гласит таджикская пословица.
Ходжентский клан (Северный Таджикистан) находился у власти в стране с 1930-х годов и крепко засел в печенках других семей. К концу 1980-х горно-бадахшанцы организовали демократическое движение страны, а каратегинцы профинансировали исламистов. В 1992 году важную роль начал играть кулябский клан. Кулябцы с гиссарцами при поддержке ходжентцев стали противостоять «демоисламистам». (Президент Рахмонов – уроженец кулябского поселка Дангара, и ведущие посты в Таджикистане теперь занимают уроженцы этого поселка и соседних с ним сел.)
О том, как Рахмонов шел в правители «Страны ариев», в подробностях описано в основанной на реальных событиях книге «Батька Махмуд. История времен смуты», которая, по всей видимости, до сих пор не издана. Одна только сцена из этой книги может сказать больше, чем десятки аналитических справок спецслужб.
Итак, на дворе сентябрь 1992-го, небольшая чайхана поселка Дангара, неподалеку от Куляба, оцеплена бородатыми автоматчиками. Внутри ведут неторопливую беседу два важных таджика.
– Вот что я тебе скажу, Махмуд. – Сангак Сафаров глотнул чая и поставил пиалу на стол. – Ведь мне не за что благодарить советскую власть. Отца и старшего брата расстреляли при Сталине, младшие умерли от голода. Дорога у меня была одна. Свой первый срок я получил за угон, последний за то, что убил чеченца, я всего лишь отстаивал свою честь. На зоне меня «короновали», так я стал первым вором из Таджикистана. – Сафаров самодовольно улыбнулся и взял со стола пиалу.
– В Таджикистане о вас всегда говорили только хорошее, ака Сангак, – заметил затянутый в камуфляж собеседник Сафарова. – А грехов у