Занесший нож детина замер, неловко повернулся, упал на колени, а потом на пол.
– Сына! – рев Паши-Гуся на миг перекрыл шум схватки.
Он прыгнул к упавшему сыну, попытался поднять, но в этот момент Белкин, который спешил к дверям, сильным ударом отбросил Гуся в сторону. Тот упал, отбил руку, резво, по-молодому вскочил на ноги и бросился на Белкина.
Поручик нанес апперкот, добавил левый боковой, и Паша– Гусь вновь оказался на полу.
Белкин подскочил к дверям, перепрыгнул через лежащего жандарма, толкнул двери. Те не поддавались. Шустрый половой закрыл их на замок. Снаружи кто-то шарахнул по ним раз, другой.
– Отойдите! – крикнул Белкин и достал пистолет.
Два выстрела вынесли замок. Белкин саданул по дверям ногой, отступил в сторону и повелительно крикнул:
– Живее!
С улицы в зал ворвались жандармы…
Вниз Гриша-Скок прибежал, когда расслышал шум драки. Кто-то орал «бей легавых!», звенела посуда, доносились крики боли. Скок не сразу сообразил, что происходит, потом заметил, что подручные Козыря и кое-кто из завсегдатаев наседают на троих здоровых молодых парней, а те ловко расшвыривают их, отвешивая такие удары, что позавидовать можно.
Лежащего в луже крови Козыря Скок заметил не сразу, как и замершего под столом Баклана. Мелькнула шальная мысль, что это работа того типа, с которым разговаривал наверху. А потом стало не до мыслей. Два выстрела слились в один, Скок отпрянул за столб, потом выглянул в зал и увидел… лежащего брата и бегущего к нему отца.
От неожиданности Григорий застыл на месте, а потом бросился к ним. Над ухом опять шарахнули выстрелы, в зал стали вбегать жандармы. Кто-то прокричал начальственным голосом:
– Брать всех! Никого не выпускать!
Скок хотел добраться до падлы, которая свалила отца, но на него насели два жандарма. Скок свалил одного ударом ноги, второму сунул в скулу. И тут перед ним возник третий с револьвером в руке. Финтить под стволом в тесноте глупое дело. Скок замешкался.
– Руки в гору, шпынь! – заорал жандарм. – Руки в гору, кажу!
Сзади кто-то навалился, ударил по спине. Скок плюнул в жандарма и поднял руки.
Козыря Щепкин нашел неподалеку от стола. Из пробитой головы натекла лужа крови, лицо побелело, нос заострился.
Неподалеку под столом лежал Баклан. В груди торчал нож, вокруг него расплылось пятно крови. Вот так, оба наповал, и все концы в воду.
Щепкин обернулся. Жандармы вывели почти всех бандитов из зала. Только возле столика рядом с лежащим на животе здоровым парнем стоял на коленях немолодой седоватый мужчина. Он держал убитого за плечо и тихо выл. Два жандарма подняли его с колен, завернули руки за спину и поволокли к дверям. Мужик обернулся, нашел взглядом капитана и скривил рот:
– Теперь ты мой кровник, легавая тварь! За сынка спрошу, не