– Я тут, понимаешь, говорю дочери, что великий Ленин, добрый, заботливый, отец всех детей и ее отец, а Зоя, наша единственная надежда и опора на старости, наша цыпочка, спрашиват меня, спал ли с тобой Ленин, коль он ее отец. Шоб я таких разговоров больше не слышал в семье. Шоб не слышал, ты поняла меня? – и он грохнул кулаком по крышке стола так, что в ушах зазвенело.
– Я ее этому не учила, клянусь матерью, что лежит в земле сырой, – стала оправдываться Валентина. – Может, в школе такие разговоры гуляют.
– Я разнесу эту школу! Я посажу этого дилехтора. Ей место в Сибири, а она, понимаешь, калечит детские души.
– Правильно, папочка, правильно, покажи им, кто ты такой есть, – сказала Зоя и стала кружиться в спальне, а потом и на кухне.
В седьмом классе Зою приняли в комсомол. Ей шел пятнадцатый год. Она уже была выше матери ростом и считала себя вполне взрослой. Отношение к учебе заметно улучшилось. Зоя успевала на твердые тройки, в основном благодаря тому, что в классе учились два мальчика, к которым она стала проявлять особый интерес. А двойка, полученная по какому—то предмету, как бы проходила через этих мальчиков и принижала ее в их глазах, а она хотела быть везде первой и только первой.
Однажды мать Зои заболела гриппом. Неожиданно поднялась высокая температура, и она прилегла. Дел по дому всегда хватало. И в магазин уже надо было продукты прикупить, и ковры пропылесосить, и паркет в столовой натереть, и обед приготовить: Зоя вернется из школы, наверняка кушать захочет.
В мягких подушках она как бы очутилась на качелях, закрыла глаза и провалилась. И только на настойчивые звонки в дверь открыла глаза: батюшки, уже три часа. Она с трудом добралась до входной двери, повернула ключ: на пороге оказалась Зоя.
– Ты что, дрыхнешь, что ли?! Я целый час тут стою, названиваю, уже стала думать, что ты окочурилась. Разве так можно?
– Температура у меня, доченька, я приболела, малость. Хорошо, что ты пришла: в магазин надо сбегать. Хлеб кончается, масла, колбасы надо подкупить. Сбегай, доченька, а?
– Да ты чо, мать? Я сейчас перекушу и ухожу по срочному—пре срочному делу, – сказала Зоя, снимая пальто. – Меня уже ждут.
– Доченька, я тут прилегла и, кажется, заснула. Собиралась приготовить обед к твоему возвращению, но вот, видишь, не успела.
– Ну, мать, ты даешь! Как же ты так, а? Гм, черт, придется без обеда. Пока, мама.
– Сходи, дочка, купи чего—нибудь…
– Я там, в жизни не была и не пойду. Там толкаются, в очередь надо становиться, нет уж, это не по мне. Ты, как хочешь: хочешь, иди, не хочешь, не ходи.
Она схватила пальто и, не успев застегнуть его на пуговицы, выскочила на лестничную площадку.
– Гм, вся в отца, – сказала мать и стала одеваться, доставать сумки, чтобы отправиться по магазинам.
4
Все последующие годы педагоги