«Чтобы чего—то достичь, надо учиться. Это единственный способ в жизни, стать независимым и главное, достойным такой девушки как Зоя. Благо, КПСС не препятствует, а наоборот, поощряет стремление к учебе. Ведь при коммунизме все будут иметь высшее образование, а пока сейчас, при социализме, граждан с высшим образованием не так уж и много. Инженеры хоть и получают мизерную зарплату, но они все же советская интеллигенция, элита общества. А что касается учителей, медиков, работников культуры, юристов, – их можно посадить на духовную пищу, ведь духовная пища —марксизм—ленинизм – самая богатая в мире! Учитеелей готовят педагогические институты, а университет здесь готовят поэтов, прозаиков, драматургов, ученых. Если я поступлю в университет, мне высылка в деревню не грозит, так же, как и остальным выпускникам». На этой мысли Женя и задремал. Именно задремал, потому что, через некоторое время, дежурный стал тормошить. Пора было отравляться на пост охранять мотоциклы.
Тут, на посту, Женя сочинил дешевые стишки, посвященные Зое.
Белое, нежно тело,
Плавно вздымается грудь.
О, как бы мне хотелось
К груди твоей прильнуть.
К себе в казарму он вернулся утром. Его сослуживцы уже проснулись и наполнили свое жилище жирным матом. Еще более яркую окраску этот мат принял, когда в казарму ввалился матерщинник Попенко.
Он включил свет и, шатаясь, от передозировки спиртного, закричал во всю луженую глотку:
– Боевая тревога! Суки, е… вашу мать! Город подожгли американские империалисты, а вы дрыхнете и выпускаете пар из задницы! Фу, какая вонища! Ап—чхи! Ап—чхуи! – Он и сам поднял ногу и громко стрельнул, – это вам в общий котел, шоб не говорили, шо я скупердяй. Братва! Сука буду, город горит, поднимайте свои поганые задницы и надевайте свои мундиры с нечищеными пуговицами. Кому сказано: подъем?!
– Жора, успокойся, ты опять пьян. Мы только что с ночной смены, отдохнуть бы не мешало, а завтра готовиться к строевому смотру.
– На х… вы мне все нужны! Я вам говорю: город объят пламенем, а они мине строевой смотр под нос суют, дармоеды!
Жора, израсходовав весь свой матерный словарный запас, поплелся в умывальник, там свалился и захрапел.
– Надо искать квартиру, – сказал Женя самому себе. – В этом бардаке не отдохнешь. Когда бы ни зашел, слышишь одно и то же – сплошной мат. Я не могу больше.
10
После свиданий с Зоей Женя принадлежал себе лишь частично. О чем бы он ни думал, его мысли возвращались к ней сытой, богатой, независимой и гордой. Она готова была пожертвовать своей невинностью, вопрос стоял за гостиничным номером, которые упирались в два вопроса – тощий карман жениха и запрет сдавать