– Да ты что, матушка, – Митька тщетно пытался вырваться из материнских рук, – они же совсем не грязные. Вот, смотри, – он демонстративно вытянул вперед ладони. Взгляд мальчишки упал на серые от осенней земли пальцы, – Ой!
– Вот тебе и «ой», – усмехнулась Таисия и слегка подтолкнула сына в спину, – иди уже, умывайся…
Женщина снова взглянула на фотографию. «Ну, как, правильно я делаю?» Ей показалось, что ее Феденька ласково улыбнулся. На душе сразу полегчало.
1916 – Третий год Германской войны…
А весточки приходят до того редко, что иной раз даже руки опускаются. Последний раз только летом маленькую записочку с безногим солдатом из соседней Ольховки прислал. Писал, что все хорошо. «Неужели так трудно черкнуть еще хоть пару слов, грамотный ведь – один из немногих в деревне»…
Митька поспешно подошел к матери, ласково прижался влажной головой к рукам, словно осознавая ее состояние.
«Все будет хорошо, – словно бы говорил вихрастый затылок, – вот увидишь».
– Ах, ты подлиза, – Таисия нежно потрепала сына по волосам, – Бате такое не понравилось бы…
– Как это не понравилось бы, – Митька резко вскинулся, глаза стрельнули по фотографии отца, – Он у нас добрый, хороший.– Митькины глаза предательски заблестели.
– Да ты что, сынок, – всполошилась Таисия, – Вот разобьет наш батька кайзера германского и вернется. И снова будем жить как прежде, как до войны.
– Да, мамочка, конечно, – Митька склонился над чугунком, вылавливая пальцами горячую картошку.
Он, остужая, бережно перекидывал горячий клубень с руки на руку.
– Хватит баловаться, ешь-ка уже давай.
– Так горячо же…
– Привыкай, мужиком растешь. Думаешь ему, – она кивнула на мужнин портрет, – легче?
– А вот Семен Степаныч говорит, что эта война неправильная, – набив полный рот рассыпающейся картошкой, проговорил Митька.
– Неправда это, – сердито отозвалась Таисия, с трудом удержавшись, чтобы не дать сыну подзатыльник.– Не мог батька твой за неправое дело воевать…
– Не больно-то его и спрашивали, – еле слышно, чтобы мать не услышала, проговорил сын, опуская голову.
Таисия снова посмотрела на фотографию. «Феденька, хоть бы ты что сказал, – взмолилась женщина, – Подскажи…»
Неожиданный порыв ветра заставил задрожать стекла. Женщина испуганно повернулась к окну.
– Ничего страшного, – попытался приободрить мать Митька, а сам непроизвольно сжался.
Крупные капли дождя стремительно забарабанили по ветхой крыше. Серые мрачные струи с силой ударяли в землю, взбивая грязно-черные фонтанчики. Улица и двор моментально раскисли.
– Ну вот, – тоскливо проговорил Митька, – а мы с ребятами собирались идти в лес грибов пособирать. Сейчас как раз опята пошли…
– Успеете еще. Осень только началась.
Митька затравленно посмотрел на мерзкую серую стену дождя и обреченно