«Я так рад, что все это заканчивается». – В последнее время эта мысль посещала Батлера каждые пять минут. Ему не раз доводилось бывать в крутых переделках, но что-то в этом расположенном под землей городе впервые в жизни вызывало у него настоящую клаустрофобию.
Артемис показался из кабинета Аргона с широкой самодовольной ухмылкой на губах. Когда Батлер увидел это выражение на лице своего босса, он понял, что тот успешно достиг своей цели и был признан излеченным от комплекса Атлантиды.
«Конец бесконечным потокам слов. Конец иррациональному страху перед цифрой четыре. Больше никакой паранойи и галлюцинаций. Слава небесам за это».
На всякий случай, чтобы быть уверенным, он спросил:
– Ну, Артемис, как дела?
Тот застегнул куртку своего морского шерстяного костюма.
– Все в порядке, Батлер. Признано, что я, Артемис Фаул Второй, функционален на все сто процентов, то есть примерно в пять раз больше, чем обычный человек. Или, иначе говоря, как пять Моцартов. Или три четверти Да Винчи.
– Всего три четверти? Ты слишком скромен.
– Верно, – улыбнулся Артемис. – Такой уж я.
Батлер слегка расслабил и опустил плечи. Непомерное самомнение, невероятная самоуверенность – да, Артемис, судя по всему, вновь стал прежним.
– Отлично. Тогда прихватываем наш эскорт и поскорее сматываемся отсюда, а? Мне хочется вновь ощутить солнечный свет на своем лице. Настоящий солнечный свет, а не лучи этих ультрафиолетовых ламп, которые здесь повсюду натыканы.
Артемис испытал прилив симпатии к своему телохранителю – чувство, которое все чаще посещало его в последние месяцы. Батлеру было весьма сложно оставаться незамеченным и среди людей, здесь же он не мог бы обратить на себя больше внимания, даже одевшись в клоунский костюм и начав жонглировать горящими шариками.
– Хорошо, – согласился Артемис. – Мы заберем свой эскорт и смоемся. Где Холли?
Батлер ткнул пальцем в направлении холла.
– Там, где обычно. С клоном.
Капитан Холли Шорт из Разведывательного отдела Подземной полиции смотрела на лицо своего злейшего врага, но чувствовала при этом только жалость. Конечно, если бы она смотрела на настоящую Опал Кобой, а не на ее клона, жалость бы оказалась если и не на последнем месте в списке ее чувств, то все же гораздо ниже гнева и отвращения, граничащего с ненавистью.
Но это был клон, выращенный заранее, чтобы обеспечить страдающую манией величия пикси двойником тела, в которое ее можно пересадить с целью предупредительного заключения в клинике Ж. Аргона, если Подземная полиция когда-нибудь лишит ее свободы – а об этом ПП мечтала уже давно.
Холли жалела клона, потому что та была жалким бессловесным созданием, которое, собственно, и не просило, чтобы его создавали.