что так обрадуется появившейся из-за угла «Ведьминой плеши». Последние три часа были похожи на ад санитара, потерявшегося с раненым в чаще леса. Мало того, что пятно само по себе представляло собой сошедшие с ума от безнаказанности и отсутствия каких-либо границ роста джунгли, так и пройти по этому лабиринту было можно далеко не везде. Точнее, мало где можно было пройти, а порой казалось, что нельзя нигде. Иногда, вопреки всякой логике, счетчик трещал даже в тех местах, где только что прошел весь отряд, и пару минут назад тот же счетчик молчал и разве что не тыкал пальцем, мол, единственный путь здесь. Взмокли абсолютно все: и бойцы, которые, попеременно меняясь, тащили раненого; и сталкеры, которые, как никто другой, представляли себе, в какую «задницу ящера» они залезли по собственной воле; и даже раненый, постоянно цепляющийся за края самодельных носилок побелевшими от напряжения пальцами. Он постоянно рисковал свалиться с них под ноги, поэтому изо всех сил держался, лишь изредка стонал, превозмогая боль. И тут, продравшись через очередной обезумевший куст, который, по-видимому, был чокнутым папоротником, Максимыч оторопело остановился, очутившись на свободной площадке. Неужели все кончилось? Этому, с позволения сказать, пограничному растению почему-то было мало сиреневого оттенка жестких листьев, он еще отрастил себе шипы, в палец длинной и, словно колючая проволока, не выпускал путников из зараженной радиацией зоны. После этого буйства красок и форм так приятно попасть в обычный лес с покрытой мхом землей. Максим даже не поверил своим глазам, столь резкой была перемена обстановки. Вот он, перекресток, с которого начиналось их путешествие всего в паре десятков метров, а слева такая родная, поблескивающая лысыми рельсами «Ведьмина плешь».
Дежа вю. То же место и те же люди. Почти те же – не все смогли дойти, чтобы ощутить волшебное чувство, что все, что с ними сейчас происходит, уже когда-то происходило. Нет, всё уже позади. Максимыч стоял и наблюдал, как его бойцы бессильно повалились на землю. До дома остался один бросок, но сил на этот бросок ни у кого уже не было.
Ему тоже очень хотелось рухнуть рядом с ними на ближайший валун. Выискивая проход в пятне, он намотал в два, а то и в три раза больше расстояния, чем все, но хотя бы не тащил на себе раненого, поэтому из последних сил снарядил сам себя в дозор. Пять минут. Большего он ни себе, ни своим ребятам позволить не может. Он поймал себя на мысли, что не разделяет уже участников каравана на сталкеров и носильщиков. Все одинаково родные, особенно после потери четверых. Эти раздумья не мешали Максимычу сканировать местность. Медленно скользящий по опушке взгляд остановился на ничем не приметном маленьком деревце. Растение как будто почувствовало внимание к себе и… моргнуло. Куст с двумя круглыми зелеными глазами с узкими вертикальными зрачками. Растения могут поцарапать шипами, запутать ветками, даже укусить, если вспомнить Родничка, но моргать… Сталкер поежился и внимательно осмотрел границу леса еще раз. И обнаружил еще одну пару глаз… и еще… на пятой паре злых узких зрачков стало понятно, что группу берут в клещи по всем
