В зале, следующем за залом омовения, Перкау подвёл Нэбвена к одному из небольших бассейнов, который был доверху наполнен смесью каменных солей и благовоний. Удивительно, но воин не ощутил запаха тлена. Верховный Жрец укрепил на стене светильник – на пол легли длинные мистические тени, – приблизился к бассейну и зашептал молитвы. Затем он снял перчатки из плотного льна, которые на людях носили все служители Ануи. Жрецы Стража Порога были мастерами бальзамирования – теми, кто делал смертную плоть бессмертной, вечным вместилищем знаний о каждом конкретном воплощении на земле. Это был труд почётный и вместе с тем дурной, ведь для подготовки умершего тела им требовалось это тело осквернить – разрушить сосуд души и перекроить его. Простые рэмеи и люди не желали касаться смерти раньше срока, и потому служители Ануи, следуя традиции, старались не дотрагиваться ни до кого из живых.
Омыв ладони, Перкау собственноручно начал пересыпать соль в соседний бассейн с помощью пары резных ковшей из чернёного металла. Действие было неспешным, завораживающим. Нэбвен хотел было помочь, но жрец покачал головой.
– Таинство, – коротко объяснил он очевидное.
Через какое-то время показались останки, уже частично высушенные. Плоти на костях этого рэмеи осталось значительно меньше, чем при жизни. Нэбвен безошибочно определил следы страшных ран – ран, нанесённых оружием, а не клыками и когтями. Этому мужчине проломили череп, и его тело стало пиром для зверей – возможно, ещё до того, как жизнь окончательно оставила его. «От его лица мало что уцелело», – слова Перкау смягчали действительность. Даже искуснейшие бальзамировщики вряд ли сумели бы составить из жалких остатков плоти на черепе достоверный портрет погибшего.
– Без освящённой глины из храмов Великого Зодчего нам не удастся восстановить целостность его формы, – тихо с грустью проговорил Перкау.
Нэбвен внимательно изучил труп. Ответ он знал и так – перед ним был Сенахт, а не царевич Хэфер. Эмхет вели свой род от самого Ваэссира, первого божественного правителя Таур-Дуат. Чёрными волосы были у большинства жителей Империи. Но представителям рода Эмхет был присущ особый изгиб рогов, отдалённо напоминавших рога ибекса[11], только более изящных и лёгких. Изгиб рогов этого рэмеи был совсем иным, типичным для многих представителей народа Таур-Дуат.
– Да, мудрый, это не царевич, – вздохнул воин, отходя от бассейна с солью.
Так же медленно и торжественно Перкау стал засыпать тело заново.
– Увы,