И действительно, однажды декабрьским днем мы добрались до Охотского моря. Нам пришлось подняться на борт парусного судна и пуститься в плаванье, оказавшееся опасным из-за шквального ветра, который сломал рангоуты и ранил нескольких матросов. В экипаже начался разброд, капитан посадил своего старшего помощника под арест и заковал в кандалы. Сам он выглядел настолько растерянным, что я рассказал ему о своем мореплавательском опыте и предложил помощь. Он заколебался, но опасность была столь велика, что в конце концов он согласился. Буря едва не вынудила нас взять курс на Корею, что означало бы конец моего плена. Но, будучи человеком добросовестным, я сделал все возможное, чтобы удержать судно на прежнем курсе. В середине ночи ветер сменил направление и помог мне. После многих часов борьбы и страха к раннему утру буря стихла. Я разбудил капитана, который задремал, больной, в своей каюте, и вернул ему командование. К вечеру мы причалили к берегу Камчатки. Там нас ждали безопасность и рабство.
Если вы позволите, господин Франклин, теперь я попросил бы Афанасию продолжить.
Бенджамин Франклин слушал рассказ около четырех часов, иногда вскрикивая от радости, нетерпения или возмущения. Он сделал знак Ричарду, своему дворецкому, подложить ему под ноги пуф, и когда он жестикулировал, растянувшись во всю длину на кресле, то был похож на бьющуюся рыбу, вытащенную на берег.
– Черт возьми, ваша история мне нравится, молодой человек! И мне хочется немедленно услышать продолжение из уст мадам.
Но тут вмешался дворецкий, он уже давно кидал недобрые взгляды на пришельцев.
– Уже ночь, сударь! – прошелестел он, поднося только что зажженную лампу. – Ваш ужин готов. Эти дамы-господа продолжат завтра…
– Тогда прямо с утра?
– Непременно, – сказал Август.
Он встал и подал руку Афанасии, предлагая следовать за ним.
По знаку Ричарда полнотелая кухарка в клетчатом полотняном колпаке вошла в гостиную с сервированным подносом. Отварная рыба, исходившая ароматным паром, соседствовала с графинчиком золотистого вина. Только такие аргументы и могли подвигнуть Франклина к тому, чтобы отпустить гостей.
– Жду вас здесь же в шесть утра, – сказал он, пока кухарка обвязывала салфеткой его шею.
Август вышел. Афанасия пошла следом, всколыхнув оборки, от которых по комнате поплыл тонкий аромат.
Бенджамин Франклин прикрыл глаза и с силой втянул носом воздух, взволнованный воспоминаниями