– Да не! Что вы? Что вы? – открестилась старушка, отчего-то испугавшаяся. – Это так – фурнитура. У меня Сам партейцем был. Не позволял. Да я тоже атеистка. В чудеса не верю. Сколь раз у Богоматери просила то того, то другого. И хоть бы раз помогла. Другим вон помогает. А мне шиш. Не, нету Бога!
Во избежание дальнейших расспросов она задернула икону шторкой.
– Пред говорил, помощь нужна, – припомнил Непомнящий, тонко подступаясь к разговору о выпивке.
– Так это не к спеху, – баба Груня засмущалась. – Пристройку бы разобрать на дрова. Раньше-то коровник был. Скотину я, как Сам помер, продала. А к зиме бы в тепле. Я б отблагодарила.
– Не надо нам ничего. Так поможем, – буркнул прикорнувший на приступочке Антон.
– Да ты! Лишенец, – Непомнящий возмущенно задохнулся. – Тут работы дней на десять.
– Вот и начнем не откладывая, – Листопад, до того отмалчивавшийся, скинул рюкзачок у порога, поднялся. – Показывай, баба Грунь, где топоры, пилы. А то еще чуток такого отдыха, и – черти придут. Потом святым кадилом не отмашешься.
Вадичка вздохнул безнадежно:
– Я догоню. Только рукавицы достану.
Никаких рукавиц Вадичка не имел отродясь. Но на трюмо подметил флакончик одеколона «Шипр».
Ломать, как известно, не строить. Коровник разваливали азартно, балансируя на стропилах. Так что часа через три остов пристройки заметно «оскудел». Зато внизу, на лужайке, рос холм из досок и бревен.
Из соседних домов выходили люди, завистливо глядели на ударную работу. Повезло старой дуре.
Сама баба Груня, счастливая, металась меж работниками и охала в показном смущении.
– Да хватит уж, мальчики. Что ж вы так жарко взялись? Упаритесь. Ведь полкоровника, почитай, зараз разобрали. Ужинать пора. Я уж картоху поставила, лучку накрошила, грибочков солененьких. Красного вина давно припасла.
При магическом слове «вино» шум стих – разом.
– Не надо бы вина. Ох, не надо бы! – свесился сверху Антон.
– Лучше б не надо, – засомневался и Листопад.
– Да что ж вы, не мужики рази? – подбадривающе, отчасти для соседей, вскрикнула сделавшаяся развеселой баба Груня. – Али убудет вас с бутылки – другой?
О, глупая баба Груня! Того не понимает, что русский человек порывом силен. Собьешь порыв, и – такая благодать случится, что заскулишь от ужаса.
Часа через два, отбросив в сторону пятую по счету опорожненную «бомбу», грузно поднялся Листопад.
– Кончай перекур. За работу! – объявил он, ухватившись за прислоненный к стене топор.
Вздыхавшая в кухонке баба Груня встрепенулась, метнулась к порогу, пытаясь перегородить собой выход:
– Не пущу! Христом Богом, прошу: охолони! Ну не надо же!
– Надо, – Листопад плавным, сыновним движением отстранил трепыхающуюся старушку. – Я, баба Грунь, такой человек, шо пообещал, не забываю, – делу время!
Он вышел.
Всплеснув ручонками, выскочила следом баба Груня.
Стук топора и