Несчастья преследуют это великое творение Леонардо с ее самого зарождения и по сей день.
– И даже Вы не можете ее спасти? – поинтересовался Ванин.
– Нет, это выше моих сил, – сказал, как отрезал, Иуда. – Вы скоро поймете почему. Но как ни странно картина больше страдала не от вандализма, а от элементарной сырости. Теперь Вы понимаете, почему я так обрадовался, когда копию этого великого полотна Вы сделали над камином.
– Как от сырости? – спросил Ванин. – Разве стена была старой и сырой?
– В том-то и дело, что трапезная, где находилась картина, была абсолютно сухой, и о зарождении сырости, тем более плесени, не могло быть и речи. Но она сырела, утрачивая все былое, все больше и больше. И все сильнее теряла свой первоначальный вид. Уже гораздо позже, после смерти Леонардо, мне говорили, что картину погубила та самая гордыня, о которой мы с вами беседовали. Очень ему хотелось удивить весь мир, и он спешил, и неправильно обработал стену. Была допущена какая-то ошибка. Мир, конечно, он удивил, но оригинал утратил свой первоначальный облик. И как мне кажется, сам Леонардо считал ее порчу карой божьей. Он мне об этом говорил сам, но тогда я не предал его словам особого значения.
Но однажды мы с ним оказались на земле обетованной в Вифлееме. Он меня все время спрашивает: «Скажи мне, Иуда, а Иисус похож на самого себя на моей картине?». Леонардо не догадывался, что я знал тайную сторону его вопроса. И потому после написания этой картины, вернее будет сказать, после встречи со мной, он отпустил огромную пышную бороду и шевелюру. А я ему отвечаю: «Какой ответ ты желаешь от меня получить, уважаемый Леонардо?» «Хороший», – говорит он. «А хочешь, я тебе отвечу правильно?» «Нет, – говорит он, – не хочу».
– Почему же? – заинтересовался Сергей Арнольдович. – Здесь, наверное, есть какая-то тайна?
Иуда сделал вид, что не услышал вопроса и продолжал свой рассказ.
– Тогда же у Стены Плача мы с ним заключили пари: если когда-нибудь какой-либо художник напишет лицо Иисуса, соответствующее его действительному облику, и там же будет изображение «Тайной вечери» Леонардо да Винчи, я обязан буду находиться при этом человеке до конца дней его.
– А если нет? – спросил Ванин, еще не поняв до конца смысл произнесенных слов Иуды.
– Если нет, – продолжал Иуда, – Леонардо будет продолжать находиться в том ужасном сне, который преследует его на протяжении всей его жизни.
– Что это за сон такой? – не дождавшись продолжения, снова задал вопрос Ванин, раздираемый любопытством.
– Знаете ли, я тоже узнал это уже значительно