Она встала из-за стола собрать пустые тарелки. Когда Матье протянул ей свою, на одно мгновение кончики ее пальцев коснулись его руки. Прикосновение было легким, как крыло бабочки, и весомым, как обещание, которое не нуждается в словах. Он поедет домой почтить память матери и возложить цветы на ее могилу, так же как и Мартены посетят маленькое кладбище в Кульяке, чтобы отдать дань уважения предкам. Но когда праздник останется позади, а ноябрь начнется по-настоящему, он вернется и они снова смогут быть вместе.
Элиан и Мирей оперлись локтями о ворота конюшни и наблюдали за тем, как свинья зарылась носом в кормушку и довольно сопит, выискивая среди картофельных очисток ботву репы.
Элиан почесала палкой за ухом животного.
– Видишь, она уже нас простила.
У них ушел почти час, чтобы найти свинью в лесу, где, как оказалось, она наслаждалась осенними желудями, а потом с помощью ведерка аппетитных помоев убедить ее вернуться в свинарник. Возможно, она предчувствовала, какая судьба ожидает ее с наступлением зимних холодов. Но до того дня она будет получать хороший корм и заботу.
Свинарник был скорее маленькой пещерой, выдолбленной в стене известняка, сквозь который река тысячелетиями прорезала свое русло. Утес резко поднимался за мельницей и взмывал вверх, образуя опору, на которой, высоко над ними, примостился Шато Бельвю. Древние подземные потоки, большинство из которых давно исчезли, прорезали сквозь пористый камень сеть туннелей по всему региону. Один из таких туннелей служил невидимым мостом между мельницей и шато. По словам графа, когда шато в Средние века подвергалось осаде, тот стал спасительной артерией. Нападавшая армия не могла понять, как предки графа, запертые внутри, много недель живут без еды и воды. В конце концов, они устали от скуки и ушли.
Туннель годами был засыпан с обоих концов, пока Гюстав не убрал камни, закрывавшие вход, чтобы использовать это место для хранения вина. Эту естественную кладовую также использовали после забоя животных, прохлада и темнота в ней создавали идеальные условия для хранения копченого мяса и кровяных колбасок, а также баночек паштета, который Лизетт готовила на зиму. Старая дверь, закрытая несколькими листами рифленой жести, скрывала вход в туннель и делала наружную часть пещеры уютным домиком для свиньи. Та сейчас прилегла подремать на удобной подстилке из соломы.
Мирей вынула из кармана горсть желудей и бросила их в корыто. Они упали со звуком, похожим на стук града, и свинья открыла один глаз.
– Я много по чему из дома скучаю, – заметила она, – но я рада, что меня здесь не будет, когда придет твое время.
Свинья хрюкнула в ответ.
– Трудно представить тебя в Париже – ходишь в красивых платьях и работаешь в изысканном ателье. Думаю, мне бы