– Полковник, да ведь если ваши проекты осуществятся хоть отчасти, тут можно нажить миллионы и миллионы.
– Лучше скажи: биллионы. Биллионы, дружище! Видишь ли, штука эта до того близка к осуществлению, до того ясна и несомненна при всем своем громадном значении, что если бы теперь ко мне пришел какой-нибудь добрый человек и сказал: «Полковник, я поистратился маленько, не одолжите ли вы мне парочку биллионов на…» – Войдите, пожалуйста!
Последние слова были ответом стучавшемуся в дверь. В комнату влетел джентльмен весьма решительного вида с разносной книгой в руках, вынул из нее бумагу и подал хозяину с отрывистым замечанием:
– Семнадцатая и последняя повестка; на этот раз вы непременно должны уплатить три доллара сорок центов, полковник Мельберри Селлерс.
Хозяин принялся шарить то в одном, то в другом кармане, бросаться по комнате туда и сюда, бормоча себе под нос:
– Куда это запропастился мой бумажник?.. Дайте посмотреть… Нет, и тут его не видно. Верно, я оставил его на кухне. Позвольте, я сейчас сбегаю…
– Извините, вы не сойдете с места и не отвертитесь от уплаты, как бывало уже столько раз.
Вашингтон по простоте души взялся сходить за бумажником. Когда он вышел, полковник сказал:
– Говоря по правде, я хотел и сегодня прибегнуть к вашей снисходительности, Сеггс. Видите ли, ожидаемый мною перевод из банка…
– К черту ваши переводы! Старая шутка, и увертки не приведут ни к чему. Расплачивайтесь живее!
Полковник с отчаянием огляделся кругом. Вдруг его лицо прояснилось. Он подбежал к стене и принялся смахивать носовым платком пыль с одной ужаснейшей хромолитографии, после чего, благоговейно сняв ее с гвоздя, подал сборщику, отвернулся и произнес:
– Возьмите, только чтоб я не видел, как вы будете уносить мое сокровище.